Е.П.Сашенков "Полярная почта"

Оцифровка и корректура И.В.Капустин


Опорная база станции СП-7 находилась в Тикси. Оборудование и приборы доставлялись частично и со станции СП-4, закончившей свой трехгодичный дрейф.
Первая группа высадилась 23 апреля 1957 г. на льдине с координатами 82'06' сев. шир. и 195'30' вост. долг., однако официальное открытие станции состоялось 1 мая 1957 г.
Начальником первой смены был В. А. Ведерников.
Дрейф станции проходил в Западном полушарии, вдоль побережья Канадского арктического архипелага, где до этого не дрейфовала ни одна советская станция.
В связи с Международным геофизическим годом зимовщикам нужно было осуществить расширенную программу исследований.
Станция была закрыта 11 апреля 1959 г. в районе с координатами 85 14' сев. шир. и 33'03' зап. долг., в двухстах километрах от берегов Гренландии.
Для экспедиционных нужд дважды выпускались фирменные конверты. Надпись стандартная. Типы отличаются по шрифтам.
Выходные данные не обозначены. На станции использовался - продолжая новую традицию - служебный экспедиционный штамп.
В принципе, он повторял предшественника. В рамку заключен текст в четыре строки: .
В период работы двух смен использовалась фиолетовая, синяя и черная мастика. Наиболее распространенными были следующие даты гашения:
Полеты в период 1-й cмены
28.1.1958 г. Гашение синей краской. Прибытие в Ленинград-1958 г. (неясная дата).
5.2.1958 г. Гашение черной краской. Прибытие в Москву 20.3.1958 г.
25.3.1958 г. Гашение фиолетовой краской. Прибытие в Ленинград 19.4.1958 г.
Полеты в период 2-Й смены
15.7.1958 г. Гашение синей краской. Прибытие в Москву 21.10.1958 г.
28.11.1958 г. Гашение синей краской. Прибытие в Москву 23.12.1958 г.
28.2.1959 г. Гашение синей краской. Прибытие в Москву 4.4.1959 г.
11.4.1959 г. Гашение черной (встречается и фиолетовая) краской. Прибытие в Ленинград 22.4.1959 г.
Большое распространение получили конверты с гашением типа 2.
Оттиски дубликатного штемпеля встречаются фиолетового и чаще - черного цвета. Возможны при этом даты, не совпадающие с периодом деятельности станции СП-7.
Отличия обоих типов сводятся к следующему:
- тип 1. Надпись начинается и заканчивается несколько ниже верхней линии обрамления даты; разделительная черточка между надписью и номером станции отсутствует.
- тип 2. Надпись начинается и заканчивается на уровне верхней линии обрамления даты; вместо разделительной черточки - запятая.
Характерной особенностью почты этой станции было прекращение приема заказной корреспонденции. Ни основные, ни дубликатные штампы регистрации заказных писем больше не изготавливались.



"Двенадцать подвигов" Гидрометеорологическое издательство 1964 г.
Оцифровка и корректура И.В.Капустин

В. Ведерников
За Полюсом
Стремление увидеть своими глазами далекий север привело Василия Андреевича Ведерникова в Арктический и Антарктический научно-исследовательский институт, где он работает более 15 лет. За эти годы ему довелось плавать на кораблях и "приземляться" на самолете на арктический лед, измерять глубины и изучать распространение вод. Но самой яркой страницей своей жизни он считает трудный и сложный дрейф на льдине станции "Северный полюс-7", которой он руководил в 1957-1958 гг.

Весной 1957 г. в восточной части Северного Ледовитого океана, наименее изученной области Арктики, была создана дрейфующая станция "Северный полюс-7". Перед этой станцией в связи с Международным геофизическим годом (МГГ) была поставлена задача расширить исследования по метеорологии, аэрологии, земному магнетизму и ионосфере.
Подготовка к организации новой станции началась в конце декабря 1956 г. Коллектив станции в большинстве своем состоял из опытных полярников: радистов Я. П. Баранова и И. Г. Галкина, магнитолога Р. М. Галкина, гидролога Н. И. Блинова, аэрологов Г. Н. Зиновьева, Ю. Ф. Морозова и В. С. Рыжикова, геофизика И. X. Кучуберия, механика Л. Л. Никифоренко, метеоролога В. М. Рогачева, актинометриста Н. Т. Черниговского. Кроме них, в состав станции вошли геофизик В. С. Игнатов, аэролог Ф. Ф. Кабот, врач Б. А. Королев и повар Ф. М. Елаев.
К началу апреля 1957 г. подготовительные работы были завершены. Большая часть научного оборудования, приборов и снаряжения получена, проверена, упакована и отправлена самолетами в Арктику.
5 апреля утром, как только забрезжил рассвет, мы вылетели на поиски льдины.
Более семи часов продолжался полет над ледяными полями, грядами торосов, чернеющими трещинами и разводьями, однако пригодной для станции льдины так и не нашли.
Район, где надо было создать новую станцию, находился довольно далеко от береговых аэродромов, поэтому на дрейфующих льдах необходимо было оборудовать промежуточный пункт для посадки .самолетов. 9 апреля льдина для этой цели была найдена, но, как назло, испортилась погода: забушевали вьюги, а затем им на смену пришли густые туманы.
Только 16 апреля, воспользовавшись улучшением погоды, мы поднялись в воздух.
После пяти часов полета над ледяными просторами мы обнаружили относительно ровную льдину длиной 2,7 км и шириной 2,5 км. Это была паковая льдина, претерпевшая многолетнее сжатие и достигавшая толщины 3 м. Она состояла из смерзшихся ледяных полей. Поверхность ее северной части была более сглажена, чем южной, где возвышались пологие ледяные холмы, напоминавшие по форме бараньи лбы. Эти холмы, образовавшиеся из остроугольных торосов в результате их неоднократного летнего таяния, свидетельствовали о том, что льдина старая, что она уже много лет находится в океане. Вдоль северной кромки льдины тянулась высокая гряда торосов.
Станцию решили разместить в районе ледяных холмов, на старой льдине.
Самолеты приступили к перевозке людей и грузов из Тикси, а также оборудования и приборов со станции "Северный полюс-4", закончившей свой трехгодичный дрейф.
23 апреля на льдину высадилась первая группа научных сотрудников, было доставлено около 4 т различных грузов. Наметили места расположения объектов лагеря, собрали две палатки. К концу дня Р. М. Галкин получил первые координаты станции: 82°09' с. ш. и 195°30' в. д.
Солнце не заходило за горизонт - уже наступил полярный день. Самолеты прибывали на перевалочную базу круглосуточно. Разгружать самолеты приходилось при температуре воздуха -42°, на холодном, захватывающем дыхание ветру.
Одновременно мы устанавливали палатки, собирали домики, научные павильоны, готовили аппаратуру, рабочие площадки и приступали к научным наблюдениям. Так как взлетно-посадочные площадки довольно часто ломались, нам приходилось, вооружившись пешнями и лопатами, делать новые полосы, срубая многочисленные торосы и засыпая трещины. Люди работали почти круглые сутки. Отдыхали не более 3-4 часов. От коллектива станции требовалось большое напряжение моральных и физических сил, но, несмотря на усталость, все работали вдохновенно и дружно.
К 1 мая на высоком ледяном бугре из снежных кирпичей мы сложили трибуну, по краям которой воздвигли такие же колонны и увенчали их красными флажками.
Первое мая было днем открытия дрейфующей станции "Северный полюс-7". Погода была прекрасной. Тихо, Ясно. Температура -24°. Трудно было предположить, что льдина в такую погоду может расколоться, и тем не менее трещина шириной от 2 до 8 м прошла в 300 м от лагеря. Льдина, вероятно, раскололась под действием приливо-отливной волны. Наш лагерь располагался в виде эллипса, и только домик ионосферистов находился отдельно от нас. Продовольствие, снаряжение и топливо мы рассредоточили в нескольких местах, поэтому и трещина не представляла для лагеря большой опасности.
На станцию прибыл вертолет МИ-4 (командир В. А. Андреев, штурман Ю. В. Порай, механик И. И. Ма-тасов и ботрадист Г. Г. Тихонов); он пролетел над Северным Ледовитым океаном около 1500 км. Эта замечательная машина нам была необходима: она помогла доставить с перевалочной базы в лагерь необходимые материалы, оборудование и быстрее завершить устройство станции.
Во всем чувствовалось приближение весны: солнечные лучи заметно пригревали, снег стал влажным, с крыш домиков и склонов торосов повисли ледяные сосульки. Возобновились подвижки льдов. На том конце льдины, где проходила трещина, появились большие разводья, на другом конце, наоборот, началось сильное торошение. В течение четырех дней наша и отколовшиеся льдины со скрежетом и треском надвигались друг на друга, обламывались и снова наступали. С каждым столкновением огромный ледяной вал приближался к лагерю. Новые трещины пересекли льдину, где находилась станция. Вскоре трещины разошлись и образовались большие разводья. Площадь нашей льдины уменьшилась почти в пять раз.
Мы произвели на вертолете разведку льдов. Всюду в ледовой обстановке произошли большие изменения: появилось много новых трещин и широких разводий. Соседней льдины, которую мы считали запасной, не нашли: она разрушилась.
Во второй половине мая организация станции в основном была закончена. Люди переселились из палаток в домики. Научные исследования проводились по полной программе. Лишь ионосферная группа еще заканчивала испытания приборов и аппаратуры.
В северо-западной части лагеря установили свой домик метеорологи. В 40 м от него В. М. Рогачев и Н. Т. Черниговский оборудовали метеорологическую площадку. Немного в стороне от метеоплощадки установили актинометрические приборы. Летом в трещине, проходившей в 50 м от лагеря, производились измерения подводной и подледной освещенности.
Западнее метеорологов поставил палатки и три фанерных домика магнитолог Р. М. Галкин. В палатках он установил две магнитно-вариационные станции. Чтобы обеспечить температуру, необходимую для нормальной работы приборов, черный верхний покров палаток сняли, оставив лишь нижние полусферы из светлой материи. В двух домиках находились магнитный теодолит и вертикальные весы для определения горизонтальной и вертикальной составляющих магнитного поля Земли. В третьем фанерном домике с открывающейся крышей стоял астрономический теодолит.
На юго-западной окраине лагеря расположились аэрологи. Их большое хозяйство состояло из домика-лаборатории (одновременно и жилого помещения), палатки, вмещавшей два газгольдера, в. которых хранился газ, двух газогенераторов низкого давления для добывания водорода, шаропилотного теодолита, мачты приемной радиостанции и других сооружений.
На юге лагеря в 3,5-метровом льду продолбили лунку и поставили палатку гидрологи, оборудовав ее необходимыми устройствами. Рядом с палаткой находился жилой домик, в котором был установлен эхолот, предназначенный для измерения глубины океана, и оборудована гидрохимическая лаборатория для определения солености воды.
В 170 м к западу от лагеря был разбит профиль (площадка) для измерения таяния снега и льда. На профиле длиной 100 м через каждые 10 м на глубину 1,5 м были вморожены деревянные колья. По верхним концам кольев проходил туго натянутый замаркированный через каждые 2 м стальной трос; верхние концы кольев были пронивелированы. Толщина стаявшего снега и льда определялась по расстоянию от марки до поверхности при помощи рейки.
В 200 м к северо-востоку от лагеря стоял домик ионосферной станции; рядом с ним поднималась высокая мачта. 7 июня ионосферная группа приступила к пробным, а 30 июня - к регулярным наблюдениям за состоянием ионосферы. Эти наблюдения проводились по программе Международного геофизического года.
Между домиками гидрологов и аэрологов помещалась санитарная палатка, где врач Борис Александрович Королев осматривал личный состав станции и вел прием больных. В полярную ночь он проводил облучение полярников кварцевыми лампами.
21 мая заболел Л. Л. Никифоренко. Врач установил у него острый приступ аппендицита. Нужно было срочно вывезти больного на Большую Землю, но погода испортилась: вторые сутки держался густой туман. Болезнь обострялась, и Борис Александрович решил делать операцию сам. На четвертый день после операции Л. Л. Никифоренко начал вставать, а на десятый вышел на работу.
Наступила весна. Температура воздуха повысилась до -4°. Снег стал мокрым и серым и быстро таял, причем особенно интенсивно около домиков и палаток.
В палатке кают-компании перкалевый пол лежал прямо на снегу, и между столом и скамейками, где проходили люди, образовались глубокие впадины, а скамейки оказались на высоких буграх, так что, когда полярники сидели за столом, ноги их не доставали до пола. Палатку кают-компании пришлось переносить несколько раз. В конце мая для кают-компании собрали домик, а в палатке устроили камбуз, который соединили с домиком небольшим тамбуром. В домике было тепло и уютно. Сюда приходили не только поесть, но и отдохнуть: почитать газеты и журналы, посмотреть кинокартину, поиграть в шахматы или домино, побеседовать. Здесь часто можно было услышать веселые песни.
Наша жизнь входила в нормальную колею. В последних числах мая было настолько тепло, что некоторые решили принимать солнечные ванны. При резком, пронизывающем ветре лица у всех сильно загорели, носы облупились.
В июне на станции в фанерном сарае были установлены два дизеля мощностью 6 и 13 квт.
С постройкой электростанции разрешилась такая сложная проблема, как получение пресной воды. Раньше дежурным стоило большого труда добыть на примитивной снеготаялке несколько десятков ведер воды. Теперь же требовалось только заготовить снег, что делали сообща в порядке аврала, а дежурный по лагерю время от времени засыпал его в бак, в котором находился змеевик системы охлаждения дизелей. В баке снег таял, и мы всегда имели горячую воду.
Занимаясь организацией станции, мы и не заметили, как наступило сырое и холодное лето. Густые туманы часто окутывали лагерь. Их сменяли моросящие дожди и мокрый снег. Солнце редко радовало нас. Не успев показаться, оно снова пряталось в плотных облаках. Температура воздуха почти не поднималась выше нуля. Самая высокая температура (-)-2,60) наблюдалась в июне. Снег, покрывавший нашу льдину слоем толщиной от 50 до 90 см, интенсивно таял. В первых числах июня на льдине появились первые снежницы; с каждым днем они увеличивались, превращаясь в озера. Пришлось склады и палатки несколько раз переносить на сухие места. Чтобы ослабить таяние льда, вокруг домиков насыпали снег, а сверху его прикрывали пустыми деревянными ящиками, перевернутыми вверх дном, и досками.
На территории лагеря мы пробурили десятки лунок. Многие из них, особенно вначале, сразу же замерзали, потому что в толще льда сохранялись низкие температуры. В это же время нам удалось более детально исследовать толщину льда: она менялась от 3,5 м на ровных участках до 6 м у ледяных бугров, находившихся почти в центре лагеря Чтобы спустить под лед талую воду, мы вырубили во льду каналы. Все они соединялись с главным каналом, по которому вода направлялась в лунку, сделанную на окраине лагеря.
В середине июля стаял весь снег и началось интенсивное таяние льда. К концу лета стаял слой льда толщиной почти в метр. Но под домиками лед сохранился, и они стояли как бы на ледяных постаментах, с которых в любую минуту могли свалиться. Несколько домиков пришлось перенести на новое место.
Кочевать по льдине нас вынуждали и вновь усилившиеся подвижки льда. Сжатие нашей льдины соседними привело к образованию новых гряд, торосов и трещин. Одна из трещин прошла в 40 м от домика аэрологов и отсекла часть лагеря, где находились две палатки. Другая трещина, параллельная первой, отрезала западную часть льдины и уперлась в большой бугор. Едва мы успели перетащить палатки, как отколовшаяся льдина стала удаляться и на месте трещины образовалось широкое разводье, по которому поплыли большие льдины самой причудливой формы.
Поднявшись на вертолете, мы увидели, что площадь чистой воды вокруг нашей льдины намного увеличилась. А когда мы прилетели в район взлетно-посадочной полосы, находившейся в 30 км от лагеря, то вместо ровной поверхности льда, покрытой тонким слоем снега, нашему взору представилось длинное узкое озеро, по которому бежала мелкая рябь, поднятая ветром. Лишь на маленьком островке стояла побелевшая от солнца палатка.
Запасная посадочная площадка, подготовленная нами с таким трудом, тоже оказалась разрушенной. Это создавало для нас новые трудности. Где же теперь будем принимать самолеты? Нужно было срочно делать новую посадочную полосу. Однако найти ровную льдину не удалось, и мы решили подготовить посадочную площадку на льдине станции.
23 августа поднялась сильная пурга. Атмосферное давление резко упало: за три часа на 5 мб. Ветер усилился. Скорость его превысила 20 м/сек. С гаража, где стояли два трактора, сорвало крышу. Сухой снег так сильно бил в лицо, что невозможно было открыть глаза. Видимость не превышала 50-100 м. Температура воздуха понизилась до -5°. На рабочих площадках и вокруг домиков намело большие сугробы. А в Москве стояла тридцатиградусная жара ...
Так кончилось полярное лето. Приближалась осень. Морозы с каждым днем усиливались. Снежницы покрылись льдом. Молодой лед стал затягивать разводья чистой водой. Больше не прилетали к нам чайки и утки.
Улетела пуночка, иногда гостившая у нас летом. Реже в разводьях появлялись нерпы.
К этому времени льдина станции прошла сложный почти 1000-километровый путь. Она пересекла 87-ю параллель и продвинулась на север на 500 км. Станция дрейфовала в околополюсном районе, где глубина океана достигает почти 4000 м.
В лагере развернулась подготовка к зиме. Аэрологи, вблизи домика которых прошла трещина, со всем своим громоздким хозяйством переехали на другое место, подальше от трещины.
Метеорологи установили на метеоплощадке второй флюгер и прожектор для его освещения. Вокруг этой площадки, а также к магнитному павильону протянули леера, чтобы сотрудники станции, производя наблюдения, не могли заблудиться полярной ночью или во время пурги.
Палатки с магнитно-вариационными станциями перенесли ближе к жилому домику. Домики, в которых находились магнитный теодолит и магнитометры, соединили вместе и построили один общий магнитный павильон, в котором Р. М. Галкин установил все магнитные приборы.
Для гидрологических наблюдений продолбили новую лунку. Чтобы лунка не замерзла, ее закрыли двухстворчатой утепленной крышкой. Под этой крышкой находилась 200-300-ваттная электрическая лампа, которая постоянно обогревала и освещала лунку.
Утепляли дома. Строили из снежных кирпичей защитные стены и тамбуры. Заканчивали подготовку посадочных площадок для самолетов.
Солнце все ниже и ниже спускалось к горизонту. Вот оно "покатилось" по нему и спряталось, хотя в дневные часы было еще светло. Только здесь, в высоких широтах, можно увидеть такие красивые вечерние зори. Высокие облака окрашены в розовые, оранжевые, желтые и фиолетовые мягкие тона, а затем все-и лед, и снег, и воду, и небо - заливает яркий сказочный багрянец.
3 октября зашло солнце. Наступила полярная ночь, которая будет продолжаться пять с половиной месяцев.
В октябре самолеты, пилотируемые Шатровым, Васильевым, Лебедевым и другими летчиками, преодолевая над ледяными просторами океана 1500-километровое расстояние, в пургу и стужу доставляли с материка на станцию продовольствие, топливо, научное оборудование и другие грузы, необходимые нам для работы в полярную ночь.
Самолеты привезли еще два домика. Один из них был использован для кают-компании. В зимнее время люди вынуждены находиться в помещении больше, чем летом, поэтому кают-компанию перестроили, сделав ее более просторной, удобной и уютной. Второй домик был отдан аэрологам. У них же разместился геофизик Б. Г. Белоусов, который прибыл на станцию для фотосъемки и наблюдения за полярными сияниями.
Полярной ночью, в это тяжелое для людей время, вокруг льдины лагеря нередко происходили сжатия и торошения льдов. Неоднократно наша льдина испытывала толчки. Возникали новые трещины. Одна из них прошла в 40 м от домика гидрологов. Вскоре ширина трещины увеличилась до 7-12 м. Но через несколько дней льдины сдвинулись, образовав вал торосов. На участках, где была вода, появился молодой лед. В сильные морозы, когда температура понижалась до -40, -50°, слышалась "канонада" ломающегося льда.
Дежурные внимательно следили за льдиной. Кроме того, была создана постоянная группа, которая дважды в неделю, а иногда и чаще обходила льдину по ее кромке.
В полярную ночь даже белый медведь не навестил нас, впрочем, его не видели и летом.
Однажды, уже в конце полярной ночи, Н. И. Блинов и В. А. Андреев готовились к очередному лову планктона. Зайдя в гидрологическую палатку, Блинов увидел в лунке нерпу. Заметив человека, она быстро ушла под лед, но вскоре появилась снова. Так повторилось несколько раз. Нерпа, видимо, чувствовала себя в лунке хорошо и никуда не собиралась уходить, но она мешала работать. Когда опускали в лунку приборы, она била по ним, как бы протестуя против пришельцев. Стало опасно выполнять гидрологические наблюдения - нерпа могла оборвать трос и погубить приборы.
Вскоре Б. А. Королеву удалось поймать нерпу специальным тралом, предназначенным для исследования животного мира, населяющего придонный слой океана. Вместе с Блиновым они вытащили ее из лунки, положили на санки и отвезли в разводье, находившееся в 300 м от гидрологической палатки. Блинов вернулся в палатку довольным: теперь-то нерпа не сможет помешать работе, но ... в палатке его ждала, высунув из воды морду, старая знакомая.
Спустя два или три дня к нам прилетел самолет, и мы решили отправить нерпу на Большую Землю, в зоосад. Начали ловить. Зацепили тралом, но нерпа выскользнула, ушла под лед и долго не появлялась. Так нам и не удалось отправить ее на материк. Она продолжала нас навещать и позже, но уже значительно реже ...
9 марта показалось солнце. После почти полугодовой полярной ночи появление солнца было для всех участников дрейфа большим радостным событием. А еще через 20 суток наступил полярный день.
Мы уже знали, что наша станция будет продолжать работу и что нам готовят новую смену, которую возглавит кандидат географических наук Н. А. Белов.
За год дрейфа наша льдина прошла извилистый путь длиной 2068 км. Она дрейфовала в малоизученной области океана, в районе полюса относительной недоступности. Поэтому материалы, полученные на станции, имели большую научную ценность, особенно для изучения природы восточной части Арктики.
Дрейф станции "Северный полюс-7" подтвердил предположение, что перемещение льдов в Центральном Полярном бассейне в значительной мере происходит под влиянием ветра. По характеру ветра время дрейфа льдины станции можно разделить на три периода:
первый период - с начала организации лагеря до конца сентября; льдина дрейфовала на северо-северо-запад и прошла около 1000 км, достигнув наиболее северного положения - 87°27'; такое направление дрейфа льдины определялось устойчивыми восточными и юго-восточными ветрами;
второй период - с начала октября до конца ноября; с переходом ветра на северо-западное и западное направление льдина дрейфовала в обратном направлении, на юго-юго-восток;
третий период - с первых чисел декабря до конца работы станции; льдина дрейфовала в основном на восток, временами отклоняясь к югу или северу.
Скорость дрейфа льдины не была постоянной в течение года. Летом, особенно в августе, скорость движения льдины была наибольшей, в отдельные дни она достигала 1 км/час. В зимний период скорость дрейфа иногда была менее 1 км/сутки.
Наряду с поступательным движением льдина испытывала вращательное движение. К концу лета она повернулась более чем на 90°. Если в начале организации станции домики находились на востоке льдины, то летом они оказались на юге. За вращением льдины велись постоянные наблюдения; они были необходимы и метеорологам для точного ориентирования флюгера. Метеорологи В. М. Рогачев и И. М. Шариков выполнили около 4000 наблюдений. Метеорологические данные использовались для научно-оперативного обеспечения Северного морского пути в период навигации.
Наблюдения, выполняемые на дрейфующих станциях при помощи радиозондов, помогли исследовать процессы, происходящие в различных слоях атмосферы над Арктикой. В частности, было установлено, что в высокие широты Арктики проникают теплые воздушные массы, которые "растекаются" над приземным (точнее, "надледным") 100-200-метровым слоем холодного воздуха до высоты 7-9 км.
Ф. Ф. Кабот, Г. Н. Зиновьев, В. С. Рыжиков, Ю. Ф. Морозов выпустили около 800 радиозондов, ни разу не пропустив установленного срока. Средняя высота подъема радиозондов 24 км, максимальная - 35 км. Отмечено, что летом на высотах преобладали ветры южного и юго-восточного направления. У поверхности же в это время были восточные и юго-восточные ветры. Наибольшими скоростями отличились западные ветры.
Кандидат географических наук Н. Т. Черниговский и метеоролог В. М. Рогачев произвели более 9000 серий наблюдений за солнечной радиацией у поверхности льда, ее проникновением в толщу льда и снега, а также в подледный слой океана.
Океанологические исследования, которые вел гидролог Н. И. Блинов, позволили детализировать рельеф дна океана, уточнить состав грунтов и водных масс, исследовать животный мир, проследить за таянием и нарастанием льда и всплытием льдины. Рельеф дна океана в районе дрейфа оказался более сложным и пересеченным, чем считали прежде. Восточные склоны поднятия дна, находящегося к востоку от хребта Ломоносова, более крутые, чем западные. На восточных склонах глубина океана за отдельные сутки менялась от 3000 до 1600 м при суточном дрейфе станции 10-12 км.
Геофизики В. С. Игнатов, И. X. Кучуберия и К- И. Борисов часто отмечали геомагнитные и ионосферные возмущения, вызванные повышенной солнечной активностью. Наблюдались случаи полного поглощения радиоволн, особенно в равноденственные месяцы, в сентябре 1957 г. и марте 1958 г. Вследствие этого неоднократно нарушалась коротковолновая радиосвязь.
12 апреля наша смена закончила работу. Передавая лагерь, мы пожелали прибывшим товарищам больших успехов в изучении суровой природы Центральной Арктики и раскрытии ее тайн. Станция находилась в это время на 86°23' с. ш. и 209°55' в. д. Новая смена полярников продолжала научные наблюдения.
Станция "Северный полюс-7" была закрыта 11 апреля 1959 г. в районе с координатами 85°14' с. ш. и 325°56' в. д. Длина льдины в это время составляла 700 м, ширина - 450 м.
В старых домиках на льдине остались письма, адресованные тем, кто обнаружит остатки лагеря, с просьбой сообщить об этом в Ленинград, в Арктический и Антарктический научно-исследовательский институт.
Долгое время о судьбе оставленного лагеря ничего не было известно. В первых числах октября 1961 г. в Арктический и Антарктический институт пришло письмо из отдела теоретической физики Канадского национального исследовательского совета, в котором говорилось, что на некотором расстоянии от восточного берега острова Баффинова Земля обнаружены остатки станции "Северный полюс-7". На льдину станции 22 мая 1961 г. были высажены Т. А. Харвуд и X. Сэрсон, которые и прислали в институт фотокопию оставленных на льдине писем и фотоснимки остатков лагеря.
Как сообщил председатель Канадского комитета МГГ Д. Ч. Роуз, станция "Северный полюс-7" впервые была замечена с самолета канадских военно-воздушных сил на 70°28' с. ш. и 67°30' з. д., на некотором расстоянии от восточного берега Баффиновой Земли. Льдина с остатками этой станции была сфотографирована 9 апреля 1961 г. Она вмерзла в неподвижный береговой припай. Домики и палатки стояли на своеобразных столбах-пьедесталах высотой более 3,5 м. В одном из домиков был проломан пол, в нем образовался ледяной бугор. Ледяные столбы прорвали пол палаток и заполнили их. Пол в помещении бывшей лагерной электростанции и генератор оказались поднятыми на высоту до 2,8 м. Мотор генератора пробил крышу и вышел наружу. Толщина льда в районе станции составляла около 2 м, а слой снега достигал 61 см. Льдина лагеря находилась примерно в 2 км от внешней кромки припайного льда, дальше которой была открытая вода. Спустя несколько недель припай взломался и льдину подхватило Лабрадорское течение. Вероятно, она достигла теплых вод Атлантики и там растаяла.
Общий путь, который прошла льдина от места организации на ней станции СП-7 до восточного берега Баффиновой Земли, составил более 5000 км.
Так закончился дрейф станции "Северный полюс-7", с которой у нас связано много интересных и теплых воспоминаний. Невозможно забыть дни, проведенные среди холодного океана, где полгода стоит день, а полгода - суровая полярная ночь с ее трескучими морозами, сильными ветрами и метелями, с почти постоянным скрежетом и шумом ломающегося льда.
За двухлетний период работы станции СП-7, с 23 апреля 1957 г. по 11 апреля 1959 г., был выполнен широкий комплекс исследований.
В частности, для изучения атмосферы было произведено 1552 выпуска радиозондов и около 8000 метеорологических наблюдений. 22 суточные и около 20 эпизодических станций дали интересные сведения о водных массах и их динамике в районе дрейфа. Получены обширные материалы (около 57 000 кадров высотно-частотных характеристик) о состоянии ионосферы в районе, для которого до того времени не имелось никаких экспериментальных данных об ионизации атмосферы. Были выполнены многочисленные актинометрические наблюдения, наблюдения за полярными сияниями, земным магнетизмом, были определены глубины океана и т. п. Важность этих исследований состоит в том, что дрейф станции СП-7 проходил в западном полушарии, вдоль побережья Канадского Арктического архипелага, где до этого не дрейфовала ни одна советская станция.
Заслуживает внимания и сам дрейф станции СП-7, позволивший уточнить представления об общей циркуляции льдов и поверхностных вод в Арктическом бассейне и выявить новые ее особенности.
Научные исследования, выполненные на этой станции, наряду с наблюдениями других станций в период Международного геофизического года составят важное звено в цепи раскрытия тайн и закономерностей природы как Центральной Арктики, так и всего земного шара.