К неведомым горам
Оцифровка и корректура: И.В.Капустин

Загадочное озеро

Наконец-то приехал новый проводник Тнелькут, молодой, быстрый и деятельный. Он поведет экспедицию в глубь Анадырского плато, на озеро Эльгытхын.
Это озеро Сергей Владимирович увидел в 1933 году с самолета, когда летал над верховьями реки Белой, притока Анадыря. Круглое, с темно-синей водой, оно лежало в глубокой впадине лавового плато в окружении диких oор. Ученый предполагал, что озеро вулканического происхождения и заполняет кратер вулкана. Необходимо было найти озеро и изучить окружающие горы, окончательно выяснить его происхождение.
Тнелькут прибыл сопровождать экспедицию не один, а с детьми и женщинами. "Как же я пойду один?" - говорил он удивленному Обручеву. - А кто же будет ставить полог, готовить мне пищу, вести оленей? Это все женская работа".
Возразить ему нечего, и отряд трогается в путь.
Караван движется медленно, но остановить его для того, чтобы сделать геологические наблюдения, нельзя: поднимается ропот семьи Тнелькута. И Обручев, и Ковтун ведут наблюдения на ходу или отстают от каравана, затем бегом догоняют его. В день это чукотское кочевье, соединенное с русским научным отрядом, проходит километров десять.
Наконец экспедиция достигла Анадырского плато, "всюду видны округлые вершины, конусы и плоские столовые горы, сложенные горизонтальными потоками лав". Утомительные спуски в долины, горные перевалы, бесконечный лабиринт в снежном царстве, а озера все нет.
Вдруг с высокого перевала показалось большое озеро. Оно действительно похоже на озеро в лунном кратере. Как и предполагал Обручев, взрыв вулканических газов прорвал породы, образовав круглый канал, который заполнился водой. "Особенно мрачно выглядит озеро ночью, когда зубцы гор чернеют на лунном небе, половина впадины в тени и белесая пелена тумана закрывает все ее дно" - такая запись была сделана Сергеем Владимировичем вечером в холодной палатке леденеющими пальцами. Хотя температура была только o-30°, но сырая одежда, обувь, мешки и сама палатка промораживали путешественников до костей. В яранге Тнелькута было тепло, но там едва помещалась его семья.
Исследователи разбрелись по окрестностям озера: "Нигде не видно ни следа жизни, все холодно и мертво, только черные камни и белый снег и лед". Вскоре поднявшийся ветер со скоростью 20 метров в секунду заставляет прекратить наблюдения, лагерь свертывается, надо возвращаться в горы.
В Чаунском районе экспедицию знают, встречают как своих. Обручев вечером при свете зека пишет в дневнике: "Мы уже не находим странным, что чужие люди встречают нас ласково, уступают часть своей скудной еды и еще более скудной кубатуры своего жилища и принимают как пвчетных гостей". Но не все русские, живущие на Севере, поняли значение такого гостеприимства кочевого народа, они часто относились к гостям значительно холоднее, и поэтому об экспедиции чукчи говорили так: "В Певеке только в доме экспедиции хорошо принимают - они совсем как чукчи". С. В. Обручев очень гордился таким отзывом о своей экспедиции, хотя другого и быть не могло. Ведь не раз он лечил больных, оставлял лекарства, баловал детей сухарями и сахаром, деликатно боролся с влиянием шаманов.
Участников экспедиции давно ждут в "столичном городе" - Чауне: там волнуются за их судьбу. Оставшиеся с аэросанями механики не выдерживают и мчатся в тундру. Обнаружив следы экспедиции, они на аэросанях быстро догоняют ее и приводят в дикий ужас оленей. Животные путаются в постромках упряжи, сбиваются в кучу, опрокидывают нарты с астрономическими инструментами.
Встреча с участниками экспедиции была радостной: и тем и другим было что рассказать и вспомнить. .