К неведомым горам
Оцифровка и корректура: И.В.Капустин

Колымская землица

Работы на Индигирке и открытие хребта Черского были для Сергея Владимировича началом изучения Северо-Востока; в 1929 году он организует новую экспедицию, но уже на два года. За это время намечалось исследовать восточную половину хребта Черского, уточнить оро-гидрографическую схему бассейна реки Колымы и изучить его геологическое строение, то есть исследовать весь бассейн Колымы.
В необычное время-в конце января 1929 года - участники экспедиции покидают Ленинград. Цель их o- исследование огромного неведомого района на востоке нашей страны; намеченные трассы маршрутов невероятно длинны и проходили по труднодоступным местам. Казалось, их невозможно преодолеть не только за два года, но и за пять лет.
Но Сергей Владимирович не побоялся идти непроторенным трудным путем: движение экспедиции предусматривалось в течение всего года - и летом, и осенью, и зимой, и весной. В холодную пору года, когда реки сковывались ледяным панцирем, олеиные караваны экспедиции с невероятным упорством шли по безлюдным просторам, гго бездорожью, по глубокому снегу, в трескучие морозы и пургу. Много раз и люди, и животные находились на грани полного истощения сил. Но только у малодушных возникал ропот.
Из Иркутска экспедиция направилась в Якутск. Начальник экспедиции, выехав позже других, неожиданно попадает в Якутск первым, воспользовавшись самолетом. Это был второй рейс самолета на вновь открытой северной авиалинии - событие для тех лет чрезвычайное. В Якутске воздушным путешественникам устроили торжественную встречу. Вскоре в Якутск прибывает и обоз экспедиции. Началась деятельная подготовка к дальнейшему трудному пути.
Сибирскую столицу отряд покидает в апреле 1929 года. Медленно тянутся недели. Белое безмолвие оживлял лишь караван экспедиции: энергичная жизнь, масса происшествий, в дороге рождались оленята, которые "почти тотчас после рождения хотя и не могли есть мха, но начинали уже копытить снег" в поисках корма.
В начале мая экспедиция дошла до Оймякона. По сравнению с первым приездом экспедиции в Оймякон зимой 1926 года на этот раз, весной, его окрестности выглядели гораздо красивее: "На северо-востоке возвышается громада хребта Тас-Кыстабыт, еще покрытого снегом. На дне долины, пестром от пятен снега, начинают появляться крупные фиолетовые прострелы, которые здесь называют тюльпанами. С колокольни старой церкви открывается обширный вид на долины Куйтугуна и Индигирки".
Путешественники разместились в клубе - старой церкви. В Оймяконе имелась и вторая церковь, ее в то время перестраивали в больницу. Это было необходимо, так как из-за отсутствия лечебного учреждения большинство людей избавлялось от всех недугов своими средствами. Основным лекарем считался шаман, который вызывал духов для исцеления больного...
Новостью для экспедиции была метеорологическая станция, которая работала в Оймяконе с марта 1929 года. Ее установил индигирский отряд Якутской экспедиции Академии наук. Наблюдения этой маленькой станции подтвердили предположения Сергея Владимировича, что в Оймяконе холоднее, чем в Верхоянске. Исследователь предположил, что область низких температур, которыми раньше отличалась Верхоянская впадина, простирается далеко на юго-восток - примерно на 1000 километров. Окончательно вопрос о климате Оймякона мог быть решен только после многолетних наблюдений.
Орография северо-востока Сибири продолжала оставаться неясной. Карта верховьев Колымы требовала уточнения. В 1926 году в Оймяконе С. В. Обручеву передали карту местных жителей Малкова и Шарина, довольно точную. На ней было показано, что Колыма пересекает хребет Тас-Кыстабыт, образуя знаменитые пороги.
Перед порогами Верхней Колымы Сергей Владимирович расстался с экспедиционным караваном, который К. А. Салищев повел на север в обход непроходимого для лошадей ущелья. По пути Константин Алексеевич проследил строение восточной части хребта Черского и убедился в том, что хребет здесь, как и на западе, состоит также из ряда параллельных цепей, уходящих на север - северо-запад. Каждая из этих цепей расчленена на отдельные горные массивы с острыми гребнями. Между горными цепями лежали широкие болотистые долины, по которым когда-то двигались огромные ледники.
С. В. Обручев же, проводник и переводчик на байдарках отправились вниз по Колыме: "До начала порогов Колыма течет в мрачных ущельях. Их мрачность еще увеличивалась тем, что начались дожди, тучи спустились низко и закрыли всю верхнюю часть гор, нам пришлось остановиться перед началом порогов (Степан, проводник-якут, не решался начинать спуск во время дождя), на устье маленького ручья, который носил многообещающее название Юкон. Наискосок выше лежала речка с не менее пышным названием Конго. Может быть, когда-нибудь эти Юкон и Конго станут не менее знамениты, чем их случайные тезки, ведь вся эта часть Колымы принадлежит к новому золотоносному району" *.
Признаки золота встречались в наносах почти всех рек. Основываясь на сходстве геологического строения разных участков территории, С. В. Обручев сделал предположение о существовании в бассейне Колымы обширной золотоносной области, по отношению к которой известный к тому времени золотоносный район составлял лишь небольшую часть. Этот научный прогноз впоследствии полностью подтвердился.
Отважные путешественники благополучно преодолели пять грозных порогов с торчащими в русле реки гранитными глыбами. Ниже порогов долина Колымы широкая, вдоль русла тянется десятиметровая терраса, к песчаным отложениям которой приурочены золотые россыпи.
После впадения в Колыму ее правого притока Бохапча облик долины резко меняется. Кончился самый суровый горный участок могучей сибирской реки. Широкие долины притоков Колымы разделяют на части восточные цепи хребта Черского. Горы расчленены здесь на отдельные сравнительно короткие островершинные гранитные гряды. Трудно представить плывущему по реке человеку, что он все еще пересекает хребет, который тянется в юго-восточном направлении. Ширина хребта в том месте, где его прорезает Колыма, 250 километров. Это большая горная страна, в которой не сразу сможешь ориентироваться.
В устье Таскана, левого притока .Колымы, где была намечена встреча с Салищевым, Сергей Владимирович экспедицию не обнаружил, так как разливы рек не позволили ей дойти до условленного места. К. А. Салищев вынужден был разбить бивак на берегу Таскана, в 20 километрах выше его устья. Сергею Владимировичу и его двум спутникам пришлось по топкому берегу тянуть бечевой байдарки вверх по течению реки, и лишь на второй день они добрались до лагеря экспедиции.
Двигаться на лошадях дальше было невозможно - пришлось построить большую лодку и на ней спускаться по течению сначала Таскана, а затем Колымы.
В то время на Колыме, ниже устья Таскана, работала экспедиция Геологического комитета, начальником которой был горный инженер Юрий Александрович Били-бин. В 1926 году после окончания Горного института он по рекомендации Владимира Афанасьевича Обручева поехал геологом во вновь открытый Алданский золотоносный район. Изучив геоморфологическое строение территории, он составил карту россыпных месторождений.
Юрий Александрович рассказал Сергею Владимировичу, что до государственных экспедиций здесь добывали золото старатели-хищники, распоряжаясь золотоносной площадью как собственной. Только с 1928 года старатели стали получать участки для разработки через государственную контору. Золота добывают много, запасы его, вероятно, велики, говорил Ю. А. Билибин *. Сергей Владимирович Обручев со своей стороны также высказал предположение, что бассейн Колымы может стать одним из главных районов золотодобычи в стране.
Ниже Среднекана, после впадения правого притока Буянды, отряд Обручева вышел к среднему течению Колымы. Хребет Черского остался позади. Долина реки Колымы здесь широкая - до 14 километров, но русло разбивается на множество проток. Остались позади юрты Сеймчана. Впереди - Верхнеколымск. Экспедиция делает остановку; участники ее побывали в избе, где зимовал И. Д. Черский.
От Верхнеколымска Колыма широкая, течение ее спокойное. Добравшись на лодке до Среднеколымска, экспедиция поплыла дальше на небольшой лодке - карбасе, которая легче шла при противном ветре-низовке.
Начало сентября. Сергей Владимирович с проводником и переводчиком на карбасе отправляются исследовать самые низовья Колымы. На зимовку в Среднеко-лымск они возвращаются уже в трескучие морозы.
Среди жителей Среднеколымска, так же как и в Нижнеколымске (теперь поселок Черский), преобладали русские. Когда-то они заселяли Колыму вместе с юкагирами и эвенками, затем сюда переселились якуты.
Наречие колымчан свойственно многим жителям северной Сибири, в нем сохранилось немало старинных слов, принесенных сюда еще казаками-первопроходцами. Словарь колымчан был хорошо изучен ссыльным революционером Владимиром Германовичем Богоразом-Та-ном (1865-1936).
Этот представитель последнего поколения народовольцев был на Колыме в десятилетней ссылке. До ссылки он работал в типографии "Народная воля" и в конце 1886 года был арестован. Три года просидел в Петропавловской крепости, а затем его сослали на Колыму. Не раз он вспоминал слова полицейского, который говорил ему в якутской тюрьме: "О Среднеколымске мы ничего не знаем, кроме того, что там жить нельзя! Поэтому мы туДа и отпраЁЛйем вас!" Богораз твердо решил тогда: ВЫ' живу и докажу, что жить на Колыме можно.
В тяжелых условиях ссылки он не только выжил, но и изучил народы Севера - колымчан, чукчей и эвенков, их быт и фольклор. В результате путешествий по Колыме и Чукотке им написаны интересные труды по этнографии, долгое время служившие единственным научным материалом о народах северо-восточной Азии и не потерявшие значения и теперь *.
От Среднеколымска до устья Омолона широкая Колыма течет в низких лесистых и болотистых берегах. Изредка встречаются утесы изверженных пород, или обрывы четвертичных отложений, - "талы", в которых попадаются кости таких крупных млекопитающих четвертичного периода, как мамонт, носорог и бизон.
В конце сентября Колыма стала. Среднеколымск надолго оказался отрезанным от мира. Всю долгую и холодную зиму экспедиция обрабатывала здесь материалы.
Но вот стало светлеть, приближалась весна. Надо было заканчивать исследования бассейна Колымы, в частности пройти по Омолону в Нижнеколымск.
До Омолона же следовало добираться по Коркодону пока еще зимним путем.
В верховьях Коркодона, правого притока Колымы, пересекающего Юкагирское плоскогорье, глубина снега местами достигала 70 сантиметров. В поисках корма олени и лошади с остервенением разгребали копытами глубокий снег.
Трудно представить, как месяцами могла двигаться экспедиция по снежным полям и горным перевалам, устраивать палаточные биваки у костра в 40-градусные морозы и в то же время непрерывно вести научные наблюдения. Пока караван шел по заданному направлению, Сергей Владимирович на лыжах совершал боковые маршруты, прослеживал направления горных хребтов и рек, описывал обнажения и возвращался с грузом геологических образцов. Салищев систематически проводил геодезические наблюдения, определял астрономические пункты нередко в условиях, когда закоченевшие руки переставали чувствовать и подчиняться. Дороги на Омолон никто из участников экспедиции не знал. Как всегда в таких случаях, начйнаетсй ропот, ползут тревожные слухи. Рабочий-колымчанин Ваня писал жене: "Обручев ведет нас в такое место, где все мы пропадем - олени и люди" *.
И все же благополучно пересекли обширное Юкагирское плоскогорье, которое Колыма омывает с запада. Пройден и Коркодон. Перевал же между Коркодоном и Омолоном неприметный: одна ледниковая*долина переходит здесь незаметно в другую, и преодолеть его не составило труда.
Медленно вступала в свои права весна, хотя в мае еще прочно лежал снег. На Омолоне было решено сделать длительную остановку, разбили лагерь и начали строить лодки для дальнейшего путешествия. Одновременно изучали район верховьев Омолона. Долина этой реки своеобразна, в ней все время чередуются широкие участки - остатки древних ледниковых долин и ущелья. На карте долина Омолона была изображена довольно фантастично, притоки реки показаны и названы неверно.
Самым отрадным в жизни заброшенного в далекую глушь отряда был радиоприемник. Слушая новости, старались узнать, когда в Нижнеколымск придет пароход "Колыма", к которому надо успеть прибыть; но, к сожалению, об этом радио так и не сообщило.
Наступил июнь, по ночам ртуть в термометре стала подниматься выше нуля, значит, началось лето. Омолон бурлил переполненный водой, скорость течения была более 15 километров в час.
12 июля из устья Омолона лодки вошли в Колыму. На противоположном берегу, в заимке Колымской, участники экспедиции посетили могилу Черского. Еще около суток плыли по реке с ее однообразной широкой долиной до Нижнеколымска. Это уже совсем русский городок,-русские обычаи и язык.
Вскоре пришел пароход "Колыма", и экспедиция погрузилась на него. Не так-то легко, даже на пароходе, добраться отсюда до Владивостока. С трудом продвигалось судно в разводьях среди тяжелых льдов.
Вскоре показался и мыс Дежнева - большой утес, расположенный на северо-восточной оконечности Азиатского материка.
Миновав бухту Провидения - типичный фиорд (таких ледниковых фиордов на Чукотском полуострове несколько), пароход направился во Владивосток.
При подходе к Петропавловску перед глазами пассажиров открылся редкий по красоте пейзаж. "Над волнистой поверхностью горной страны высотой около 1000 метров, - писал С. В. Обручев, - в виде гигантских конусов возвышаются вулканы-"сопки", поднимающие свои вершины на 4000-4500 метров. Зрелище это настолько необыкновенно и настолько отлично от всех ландшафтов, которые я видел до сих пор, что казалось почти нереальным. Особенно фантастична и неестественна казалась исключительная, идеальная правильность конусов сопок, высившихся над обычным горным пейзажем. Некоторые из них непрерывно курились".
После необычно спокойного для Охотского моря плавания пароход вошел в залив Золотой Рог, на берегу которого стоит Владивосток. Экспедиция по изучению Колымо-Индигирского края и хребта Черского завершилась. Научные результаты ее были огромны. Проложены хотя и редкие, но весьма протяженные маршруты в малонаселенной и неисследованной местности. Охват большой территории на широком кругозоре и проницательном уме исследователя позволил Обручеву всесторонне оценить эту страну.
Главное, что сделано экспедицией, - это уточнение орографии, основные особенности которой были выяснены в предшествующее путешествие на Индигирку в 1926 году. Вместо существовавшего представления о радиальном расположении хребтов было установлено, что цепи вытянуты с северо-запада на юго-восток. Кроме того, экспедиция открыла обширное Юкагирское плоскогорье, лежащее к северо-востоку от хребта Черского, Алазей-ское плоскогорье - вдоль водораздела бассейнов рек Индигирки, Алазеи, а также Приморские низменности. Исследованиями экспедиции было установлено, что водораздел Колымы и рек, впадающих в Тихий океан, не представляет орографического и геологического целого.
Существенно уточнилось представление о геологическом строении территории и ее полезных ископаемых. Изучив геологическое строение только что открытого небольшого золотоносного района Верхней Колымы, Сергей Владимирович сделал оправдавшийся позже прогноз о существовании здесь множества золотоносных площадей. Этот прогноз касался не только золота, но и других полезных ископаемых (олова, серебра), связанных с гранитными интрузиями. Значительно была уточнена и схема гидросети края. По существу это было тоже открытие. Астрономические определения Салищева и работавшего одновременно с ним Агафонова позволили переместить на карте огромную дугу Колымы ниже Сеймчана на 100 километров к югу и на 200 километров к востоку, а соответственно сдвинуть и все ее притоки! Например, Коркодон был перемещен на карте на 200-250 километров к северо-востоку. На старых картах многие крупные реки были показаны на месте гор, и наоборот.
С глубоким пониманием Сергей Владимирович рассматривает не только профессиональные вопросы - геологию, рельеф и гидросеть, но и весь комплекс ресурсов: полезные ископаемые, животноводство, пушное хозяйство, земледелие, рыбные богатства. Много внимания он уделил вопросам населения и транспорта. Словом, он дал подробную характеристику громадной неисследованной территории, о которой имелись лишь отрывочные, не связанные между собой сведения. Полученные экспедицией данные о Колымском крае были использованы ведомствами при разработке схем развития экономики и культуры этой далекой территории.
О своих исследованиях на Колыме С. В. Обручев писал: "Страна, которая пять лет назад представляла совершенно неизвестную область, "белое пятно", не уступающее антарктическим, за короткое время изучена, и намечены основные линии ее развития. Здесь мы имеем возможность и исчерпывающего применения новых принципов социалистического строительства в девственной и почти не населенной области. В этом крае живет в настоящее время несколько тысяч эвенков, якутов, юкагиров и чукчей; индустриализация края принесет им переход к новым и высшим формам жизни, создавая из бывшей "Колымской землицы" мощную социалистическую базу на крайнем северо-востоке Союза".