Глава 6
ЧЕПМЕН, КУРТО И УЭЙДЖЕР

11 ноября, вторник. Чепмен. У флага 56 сгрузили радио и семь ящиков с рационами. Никто ими не поживится. Мы забрали [у Стефенсона, Лемона и Хемптона, кото-рые возвращались в Базовый лагерь] наиболее сильных собак; теперь у нас три самых лучших упряжки, какие только можно было составить, из семи собак каждая. Взяли также все самое лучшее, что у них было: нарты, одежду, книги, кнуты. Выехали в 11.30. Мы ус-ловились пообедать вместе в Лондоне в следующий День перемирия . Мне, по правде го-воря, стало очень грустно, когда они повернули нарты в противоположном направлении и покинули нас. Мы договорились об условных знаках для самолета: "X" на снегу, если по-садка невозможна, и "О", если возможна.
Сегодня утром Курто пришел в нашу палатку и предложил, что останется один на станции "Ледниковый щит". Он подчеркивал то обстоятельство, которое и меня беспо-коило, а именно: мы так долго будем добираться до станции, что у нас не хватит продо-вольствия для двух человек. Больше того, так рано начавшаяся непогода может продер-жаться до февраля и даже весь март, и ни одна санная экспедиция не сумеет добраться ту-да, а самолету не удастся сделать посадку.
Уэйджер. Стев отдал мне кальсоны и фуфайку, щетку, книги, бумагу, карандаши и электрический фонарик.
Забыл о двух минутах молчания.
Чепмен. После того как в сгущавшихся сумерках мы пропустили флаг, прошли еще около двух километров [по санному одометру]. С каким страшным напряжением мы всматривались в пустоту, стараясь обнаружить флаги! Из-за полного отсутствия здесь ориентиров совершенно теряешь представление о расстоянии. Сегодня нам показалось, будто вдали виднеется какой-то большой темный предмет, но это был клочок черной бу-маги всего в десяти метрах от нас.
Вечером попытались все трое забраться в одну палатку, но при данных условиях это нецелесообразно. Внутри палатки ниже уровня примуса намерзает столько льда, что она становится крошечной. Когда мы втроем, то все время касаемся стенок, и на нас не переставая сыплется иней. Мои часы сегодня замерзли и не хотят больше идти.
12 ноября, среда. Уэйджер. Я в палатке один. В результате со мной произошло что-то странное. От готовки ужина палатка наполнилась чадом, свеча еле горела и даже гасла. Мне пришлось выйти; была слабая пурга. Наполнил кастрюли снегом, почувствовал головокружение и чуть не потерял сознания от напряжения при входе в дверь. С трудом удалось зажечь спичку. Лег поскорей в постель. Вскоре почувствовал себя лучше, снова встал и надел дополнительно сухие носки, штаны и пижаму. Теперь почувствовал себя настолько бодрым, что взялся за дневник.
Чепмен. На пройденной нами части пути несколько флагов оказались засыпанными доверху, а полотнища обычно бывали разорваны в клочья. Очень часто флаги были скрыты сугробами, и мы различали их лишь тогда, когда до них оставалось 50 метров. По-этому чрезвычайно важно точно держаться курса.
Уэйджер пришел в нашу палатку и поужинал с нами. Мы взяли у покинувших нас товарищей слишком мало примусных иголок, и сегодня я вынужден был прибегнуть к се-кундной стрелке от моих часов, предварительно безуспешно перепробовав всевозможные другие орудия. Но Уэйджер - колдун по части примуса и заставил его работать. В палат-ке ужасный чад. Сегодня наши трубки решительно отказывались гореть.
13 ноября, четверг. Курто. Ночью подул ветер и продолжался весь день. Двигаться невозможно.
Уэйджер. После завтрака я прожег засорившуюся горелку примуса, прочистил и продул ее, после чего она, наконец, стала работать. В палатке довольно неприятно. Фредди прочел вслух кое-что из Палгрева .
Около часа дня вышел. Накормил собак. Сквозь пургу сияет солнце.
Ледниковый щит - теперь почти плоская снежная равнина, подобно морю ограниченная со всех сторон линией горизонта. Тени облаков вырисовываются серыми пятна-ми. В пределах отдельных участков местность пересечена застругами, указывающими на ветер с северо-северо-запада до более восточного. Вчера ветер с северо-востока, сопрово-ждавшийся снегопадом, намел поперек основных более мелкие заструги, часто очень кра-сивой формы.
Вчера вечером я привел доводы в обоснование своего мнения о том, что я должен остаться с Огастом на станции "Ледниковый щит". Я склонен думать, что останусь там, если нам удастся довезти достаточно продовольствия.
Мы съели почти всю свою норму шоколада на ближайшую неделю.
14 ноября, пятница. Курто. Все еще дует и наметает большие сугробы. Весь день лежал. В 2 часа вышел покормить собак. t -28°. Ветер 6 баллов, очень неприятный. Вечером Фредди читал "Троила и Крессиду" .
Уэйджер. Ветер стихает. Надеюсь, завтра сможем двинуться в путь. Все же я провел сегодняшний день не без пользы, а сейчас собираюсь дальше читать письма Доро-ти Осборн.
15 ноября, суббота (флаг 90). Курто. Рано утром ветер утих, и мы решили двигаться дальше. Нарты, собаки, палатки, снаряжение - все завалено снегом. Тронулись в путь лишь после полудня. Унылое занятие - приводить все в порядок. В 9 часов утра t = -29°. Ночью минимум -36°. Холодный северо-западный ветер в 4 балла. Заструги отвра-тительные. Каждые несколько метров нарты переворачивались. Нарты Фредди собирают-ся сломаться, поэтому около 4 часов мы разбили лагерь. Решили облегчить его нарты и доставить на "Ледниковый щит" запас продовольствия, достаточный только для одного человека - меня. Итак, мы возьмем всего четыре ящика вместо четырнадцати. Похоже, от нашего путешествия действительно будет очень мало проку. За ужином съел коробку сардин. Очень вкусно.
Уэйджер. День был великолепный. Над Ледниковым щитом несколько вытянутых перистых облаков, но позади в направлении фьорда Сермилик и Базового лагеря можно различить низкие облака, по-видимому, пытающиеся надвинуться на Ледниковый щит, борясь со встречным ветром. Маленький серовато-белый конус является, по словам Фредди, горой Форель. Как раз перед тем как мы снялись со стоянки, она совершенно ис-чезла. Мы увидели ее лишь вследствие рефракции.
При ослепительном солнце тени на застругах темные и трудно заметить флаги. По-зади моей палатки намело сугроб вышиной в один-полтора метра, который тянулся на 35-40 метров. Дорога была плохая, так как время от времени попадались плотные крутые за-струги очень красивой формы, почти такие же твердые, как мел, но более хрупкие. Даже на небольших застругах нарты неизменно переворачивались.
Выехали мы поздно, двигались медленно и рано остановились, так как нарты Фредди еще больше поломались; в результате мы сделали только 3,5 километра. Это ни-чтожно мало, если принять во внимание всю работу по упаковке, снятие полузанесенных палаток, откапывание нарт и упряжи, распутывание упряжи, привязывание грузов, неиз-бежно повторяющиеся всякий раз, как мы трогаемся в путь, - и все это на холодном вет-ру, при котором теряется ясность мысли и плохо повинуются пальцы. А затем через 3,5 километра бесконечная возня с разгрузкой нарт и установкой палаток.
Я все еще один в палатке. Чувствую, что так будет повторяться, но не обязательно каждый день. Впрочем, это довольно естественно, так как Фредди и Огасту придется об-суждать, что делать дальше. Остаться одному была идея Огаста, и ему очень хочется ее осуществить. Действительно, он неизменно возражает против моих настояний, чтобы ос-тался я; кто из нас останется на станции "Ледниковый щит", не вызывает никаких сомне-ний. К моему величайшему сожалению, не я.
Чепмен. Сугробы отбрасывают столько темных теней, что флаги трудно различить. Ветер страшно холодный. Сегодня у нас часто прихватывает морозом нос, но пока руки не приморожены, вы можете его оттереть.
16 ноября, воскресенье (флаг 90). Курто. Ночью снова поднялся ураган, и мы опять весь день лежали, развлекаясь попеременно то стряпней, то чтением вслух. Резуль-татом этих занятий явились нечто вроде овсяного печенья, конфеты из масла и сахара, го-рох, весь "Король Джон" , разные сонеты и вся "Алиса в стране чудес". На закате ветер стих, но после наступления темноты вновь поднялся.
Уэйджер. Поздно вечером (11 ч.) я проснулся; дул отчаянный ветер, и я зажег свечу, чтобы посмотреть, сильно ли раскачивается палатка. Она стояла, однако, вполне прочно, и я хорошо поспал до 8 часов утра. Накануне вечером я вывернул свой спальный мешок наизнанку, вытряс из него иней, а затем несколько просушил, так что мне было вполне тепло.
Я полностью использовал сегодняшний день. Он начался с мрачных раздумий, вызванных пургой, которая не давала нам двигаться дальше, и мыслями о том, что вот уже целых три недели мы находимся в пути и прошли каких-нибудь 30-40 километров от Большого флага. Нам предстоит сделать еще от 130 до 145 километров, а из-за пурги мы сможем двигаться лишь два или три дня в неделю. Утро я провел, размышляя о тектони-ке даек и формации плато - базальтов Кангердлугсуака. Схема, в которой исходным предположением является утоньшение сиаля вследствие растяжения, вполне соответст-вует фактам.
Кончил "Двенадцатую ночь". Почистил зубы, хотя в этом не было особой необходимости, и теперь (7 ч. веч.) собираюсь еще с час читать. Весь день с перерывом в 1 час горел примус. Как только я погасил его, стены начали промерзать, и от моего дыхания на них стал оседать иней. Одной заливки керосина (примерно около литра), по-видимому, хватает часов на 8.
Ветер по-прежнему довольно сильный. Надеюсь, несмотря на удовольствие от лежания, завтра мы сможем пуститься в путь - иначе когда мы туда попадем?
17 ноября, понедельник. Чепмен. Пурга продолжается. Очень хорошо провел сегодняшний день. Конечно, раздражает невозможность продолжать путешествие; однако мы двигаться не в состоянии, таков факт. Сознание неизбежности является утешением. Как огромен контраст между лежанием в более или менее уютной, теплой палатке, где на-ходишься в обществе товарища, и мучительным продвижением на морозе, когда с трудом тащишься, проклиная собак. Прочел сегодня "Владетеля Баллантрэ" и снова взялся за "Остров сокровищ".
Уэйджер. Бoльшую часть дня провел, размышляя на геологические темы. Так как мне не придется жить на "Ледниковом щите" и проработать там составленный мною два дня тому назад список интересующих меня вопросов, я принялся за них сейчас. Думал об интрузиях и их отношении к тектонике. Начал также классификацию метаморфиче-ских типов пород побережья.
Выучил наизусть два стихотворения Д.Г. Россетти : "Лесной молочан" [так] и "Где бродишь ты, о Госпожа моя". Кончил "Короля Джона", - первоклассная пьеса. Снова высушил свой мешок. Примус Фредди засорился, и завтра мне предстоит сварить им к завтраку какао.
18 ноября, вторник. Чепмен. Опять весь день лежали. 3,5 километра за пять су-ток! Похоже на то, что нам придется двигаться вперед, пока не кончится корм для собак, затем более слабых собак убить, чтобы кормить ими остальных, затем (если мы найдем станцию) забрать Бингхема и Д'Ата и людской тягой - назад. Снег со свистом и непре-рывным гудением налетает на палатку. Очень беспокоят нагноившиеся ссадины, которые я натер себе штанами.
Курто. Ночью ветер достиг ураганной силы и дул весь день. Была моя очередь кормить собак. Ветер чуть не валил с дог. Управился лишь с большим трудом.
Уэйджер. Хотя между палатками всего пять метров, мой голос не смог преодолеть это расстояние, когда я кричал, чтобы узнать, работает ли у них примус. Весь день не прекращались рев и хлопанье, от которых я теперь (7 ч. веч.) стал ощущать некоторую ус-талость. Когда я выглянул наружу, воздух представлял собой тучу снега. Провел несколь-ко приятных часов, обдумывая геологические проблемы. Читал также "Ричарда II", но сейчас чувствую, что за день немного утомился. Думается также, я съел чересчур много пеммикана.
19 ноября, среда. Курто. Наконец, чудесный день. После столь длительного лежания упаковались поздно и, конечно, не обнаружили на собаках ни одной постромки. Хотя мы отвязали собак, они все сжевали свою упряжь. Нарты Фредди могут везти лишь половинный груз, так что Уэйджер и я нагрузились основательно. Мы кое-как разыскали несколько старых обрывков веревок и связали семь постромок. После этого тронулись в путь. Не прошли мы и полукилометра, как все нарты перевернулись. Поверхность пред-ставляла собой попеременно то лезвие ножа, твердое, как бетон, то мягкий снег. Снежные заструги лежат островками, и собаки, казалось, все время норовят двигаться прямо на них и с трудом взбираются на гребень, между тем как мы, ругаясь, бежим рядом с нартами, то вытягивая их, то подталкивая, чтобы они не опрокинулись. Примерно через каждые де-сять минут нарты неуклонно переворачиваются, и пока мы снова ставим их полозьями вниз, собаки с удовлетворенным видом сидят.
С каждым разом, как это случалось, нарты становились менее прочными и все больше грозили окончательно развалиться. Солнце зашло, и небо на западе полыхало за-катом, а мы все еще пытались двигаться вперед. Показались звезды и осветили по-прежнему тяжелую дорогу и нас, по-прежнему тщетно старавшихся изо всех сил. Но вот нарты Фредди окончательно сломались, и мы были вынуждены разбить лагерь, проделав каких-нибудь 8 километров.
Уэйджер. Я все время думал о двух вещах. Во-первых, о сделанном кем-то до того, как мы бросили радиостанцию, замечании, что наше путешествие будет героиче-ским - чертовски глупое, по-моему, во многих отношениях. А во-вторых, о сегодняшнем замечании Курто, что он смотрит на наше путешествие оптимистически. Мне кажется не-обходимо немного трезвого расчета возможностей, чтобы принять более решительные меры к увеличению скорости нашего продвижения.
20 ноября, четверг. Курто. К собственному удивлению, обнаружили, что мы прошли от Большого флага 90 километров и нам осталось 100.
Чепмен. Худший день в моей жизни. Ссадины на промежности и отмороженные пальцы ног делали каждый шаг мучительным. Иногда я был совершенно не в состоя-нии двигаться дальше и мне приходилось на несколько минут садиться.
Сегодня мы долго шли после захода солнца. Я убедился, что могу достаточно хорошо держаться курса, определяя направление по звездам. Ориентиром для нас служила нижняя звезда в "ручке ковша" Большой Медведицы. К счастью, мы проходили не боль-ше чем в десяти метрах от флагов и могли их видеть.
Уэйджер. Мои собаки тянут вовсю. Новый способ упряжки, кажется, хорош. Фредди поговаривает о том, чтобы убить двух его собак для экономии корма. Собаки Ога-ста удрали, как только он собрался запрячь их в нарты, и пробежали километра полтора. Они вернулись к нам после того, как мы тронулись в путь.
21 ноября, пятница. Курто. Опять ужасный день, еще хуже вчерашнего. Починив снова нарты Фредди, мы выехали около 10 ч. Упряжь в безнадежном состоянии, по-стоянно рвется. Заструги страшные, гребни твердые, как бетон, а в промежутках - глубо-кий мягкий снег. Нарты то и дело переворачиваются. Утром гора Форель не была видна, но позже, днем, появилось ее самое фантастическое отражение, вместе со всей окружаю-щей цепью гор. Фредди опять мучается из-за отмороженных пальцев и промежности.
С моими собаками все хуже и хуже. Тисс, собирающаяся щениться, сильно затрудняет дело. Нарты начинают выходить из строя.
Наконец, пройдя 10 километров и основательно вымотавшись, разбили лагерь. Теперь от Большого флага мы прошли половину пути. Беспрерывное напряжение на такой высоте [1800-2000 метров], пробивание пути по снегу без канадских лыж [их съели со-баки], поддерживание нарт, чтобы они не перевернулись, ругань по адресу собак, посто-янные остановки и возобновление движения - все это утомляет почти свыше всяких сил.
Уэйджер. Во время стоянки мы убили бедную маленькую суку из упряжки Фредди, покинувшую своих щенков под бараком в Базовом лагере. Она находилась как бы в полусонном состоянии, и на нее не стоило тратить пеммикан.
На ужин съел треть банки полузамерзшего клубничного джема. Никогда не представлял себе, что существуют такие вкусные вещи. Фредди совершенно серьезно заявил, что я исключительно выдержанно отношусь как к товарищам, так и к собакам. Это невер-но, но довольно приятно, что я произвожу такое впечатление. Впрочем, Фредди склонен иногда немного польстить.
22 ноября, суббота (флаг 124). Уэйджер. Откопав свои нарты, я обнаружил, что задняя часть одного полоза совершенно сплющилась, так как железные угольники на трех задних стойках разболтались. Я сразу взялся за ту же работу, которую вместе с Хе-мом проделал с другими нартами в лагере за первыми трещинами. Постепенно выясни-лось, что ремонт, если производить его как следует, отнимет много времени, и мы решили пожертвовать целым днем, одновременно подготовив к выходу остальные нарты. Я усердно трудился до 3.30, вырубая пазы в трех ясеневых брусках и скрепляя их между со-бой. Я пытался также натянуть ремни, забив клинья. Теперь в мягком снеге нарты будут зарываться, и я не уверен, как они будут вести себя, пересекая заструги, ибо они стали ме-нее гибкими. С двумя брусками я мог орудовать, втащив их в палатку, но с третьим при-шлось возиться снаружи. Очень неприятная работа, и у меня на руках волдыри в тех мес-тах, где сильней всего натерто ножом.
Весь день небольшая облачность и слабый до умеренного ветер, но у меня почти не было времени обращать на это внимание.
Перерыл весь свой мешок, чтобы разобраться в вещах и отыскать табак. Закурил трубку, но она доставила мне мало удовольствия. Тетерь у меня остается три часа на чте-ние, размышления и ужин.
Фредди чувствует себя лучше, и мы дали себе обещание пройти завтра рекордное расстояние. Завтра начинается пятая неделя нашего путешествия.
23 ноября, воскресенье (флаг 136). Чепмен. Весь день 50° мороза, мы все ощущаем влияние высоты и холода. Поднимать опрокинувшиеся нарты и увязывать их стоит нам невероятных усилий; после каждого напряжения мы ложимся и с трудом переводим дыхание. Восход солнца в 8.30. Максимальная наша скорость полтора километра в час. Сделали 9 километров. Флаги здесь сильно покосились, и их с трудом можно различить.
Уэйджер. Сегодня появился новый вид снега, а именно мягковатый - не порошкообразный, какой заполняет впадины, и не похожий на мел, как в застругах. Этот об-разует округлые холмы и гребни, и двигаться по нему хорошо, но он встречается очень редко, и длина таких гребней обычно не превышает десятка метров. Снова восхищался серповидной формой мелоподобных заструг. Но эти привлекательные заструги - ужас-ная помеха для нарт. Мои перевернулись сегодня, вероятно, раз пять и перевернулись бы еще десяток раз, если бы мне не помогали товарищи.
Чувствовал себя хуже обычного и выпил пол-ложки рыбьего жира - впрочем, не думаю, что у меня появился авитаминоз, просто надоел пеммикан. Прошел месяц со дня нашего выезда, и я собираюсь надеть чистые теплые кальсоны и фуфайку подо все. Я ни-чего не сниму, просто прибавится еще одна пара. Может быть, мне станет теплей по но-чам, если непосредственно к телу будет прилегать более пушистое и менее пропотевшее белье.
Прочел немного "Ромео и Джульетту"; прекрасная вещь, и так как мы остановились рано, то сегодня вечером я еще с полчаса посвящу ей.
24 ноября, понедельник. Уэйджер. Перистые облака покрывали почти половину неба, и восход был очень красивый. Перед тем как окраситься в розовый цвет, изящные ленты перистых облаков сверкали белизной на фоне необычайно синего неба.
Во время очередной поломки нарт я снова задал вопрос: нельзя ли оставить что-нибудь из груза? Нам предстоит пройти еще восемьдесят километров до станции и весь обратный путь, а нарты буквально разваливаются на части от такой тяжелой дороги.
Всякого рода напряжение утомляет в два или три раза сильней, чем обычно, и я вспоминаю о наполовину пустой бутылке с рыбьим жиром, откупоренной мною накануне. Бутылка была герметически закупорена, и когда я ее открыл, рыбий жир пенился, как шампанское. Бутылка не открывалась со времени отъезда из Базового лагеря, находящего-ся на 1800 метров ниже. Впрочем, думаю, холод также играет некоторую роль в том, что нам тяжело дышать.
Курто. До второго завтрака мы сделали всего 3,5 километра, и когда после десятиминутной остановки для еды готовились тронуться в дальнейший путь, я обнаружил, что у Тисе родился щенок. Сохранить его в тепле и вообще чем-нибудь помочь ему было невозможно. После этого нисколько не огорченная Тисе тянула наравне с лучшими соба-ками, но через час она принялась рыть яму, готовясь родить второго. Во время одной из остановок для починки нарт Уэйджера она произвела его на свет. Наконец, мои нарты пе-ревернулись в неудачном месте, а ветер стал наметать большие сугробы, и мы разбили ла-герь. Вскоре Тисе родила третьего щенка; я устроил ее по возможности удобней среди ящиков с рационами и предоставил ей управляться, как сумеет.
25 ноября, вторник (флаг 143). Курто. Весь день лежали. Ветер, сильный с утра, после полудня превратился в ураган.
Уэйджер. Временами мне определенно кажется, будто мешок, на котором я сижу, движется. Но это либо результат внезапных перемещений воздуха в палатке то в одну, то в другую сторону, либо иллюзия. Фредди накормил собак и сообщил, что мороз 32°. Открыв дверь, чтобы передать ему Шекспира и керосин, а взамен получить свечу, "Похищенного" и папиросы, я увидел перед собой сплошную завесу снега. В палатке было неуютно. Мерз нос, со стен сыпался иней и белой пеленой лежал повсюду. Пища в свободные от работы дни кажется несколько приевшейся, хотя в пути мы находим ее вполне сносной.
Размышлял о геологических проблемах и обдумывал - теперь, когда нарты почти сломаны и дорога по льду внутри страны такая плохая - возможные в дальнейшем мар-шруты. Хотелось бы мне знать, каковы планы Джино.
Начал "Похищенного".
26 ноября, среда (флаг 143). Чепмен. Лежу. Прочел "Цимбелина" , затем начал "Сагу о Форсайтах". Нарты разваливаются на части; что можно предпринять? Весь вечер собаки бродят вокруг палатки.
Уэйджер. Ночью по-настоящему сильный ветер. Утром он стал затихать и сейчас мертвый штиль, с наступлением которого прекратилось беспрестанное хлопанье и в палатке стало значительно теплее.
В час дня я вышел покормить собак. Небо было ясное, но ветер еще достаточно сильный и нес небольшую поземку. Все щенки Тисе погибли.
27 ноября, четверг (флаг 153). Уэйджер. Когда в 8 ч. утра мы вышли из палаток, падал легкий снег и ветер почти стих. Встали поздно из-за темноты. Казалось очень тепло, отчасти потому, что не было ветра; t сравнительно высокая, -20°. Нам всем при-шлось заняться починкой нарт, и мы пустились в путь только в 11.15. Невозможно было различить, куда мы двигались, хотя флаги часто бывали видны за 800 метров. Слой сухого мелкого снега толщиной в 5-8 сантиметров покрывал все. Так как не было теней и боль-шей частью стоял туман или шел снег, у нас обычно создавалось такое впечатление, слов-но мы двигались среди сплошной ваты. Нарты частенько переворачивались, но в общем дорога оказалась хорошая. Стало теплей, и поэтому мы чувствовали себя бодрее и не так, думается мне, страдали от одышки. Отмороженный палец ноги у Фредди в общем хуже, но его промежность и он сам лучше. Удалось сделать 7 километров.
У каждой из моих собак свой собственный определенный характер, который я постепенно узнаю. Аугут, вожак, мелковат, нажимает изо всех сил и довольно умен. Коко (вероятно, это значит Белый) стар и в настоящее время довольно жалок, потому что его упряжь плохо прилажена и не подогнана, и в результате у него образовались раны. И все же он старательно тянет, а если упряжь натирает особенно больно, оборачивается и жа-лобно смотрит на меня. Остальные собаки обычно относятся к нему очень доброжела-тельно и лижут его раны. Бруно фактически из другой упряжки, к которой принадлежит и Снепс. Бруно, по-моему, стар и себе на уме. Он сторонится других собак и держится в сущности неприветливо как в Базовом лагере, так и здесь. Но в Базовом лагере он посто-янно ожидает, что люди будут с ним возиться. Он тянет вполне хорошо, не худеет. У Су-кулука - желтой масти и все еще довольно жирного - не хватает выдержки, и он не-сколько изнежен. Он красивый и весьма легко принимается скулить. Я считал его очень глупым, неспособным понять значение "илли" и "йюк" ("направо" и "налево"), однако теперь он становится лучше. Кернек (Черный), по-видимому, еще в хорошей форме, бодр, постоянно возбужден и вначале полон энергии. Но иногда он перестает тянуть, в особен-ности если ему удается, как бы в оправдание, переступить ногой постромки другой соба-ки. Кроме этих, имеются еще две собаки из Ангмагсалика. Капек ссорится со всеми ос-тальными и быстро становится вожаком. Он большой и здоровый (или кажется таким, так как остальные только что возвратились из маршрута) и абсолютно бесстрашен. Он тянет хорошо, подчас очень хорошо. Салик, прозванный Лемоном Ангел (впрочем, когда ему приходится тащить нарты, это прозвище не всегда к нему подходит), ведет себя хуже, чем в Базовом лагере. Там он постоянно носился с Капеком; между тем как Капек упорно не желал приближаться к нам, Салик подходили даже отправлялся со мной на прогулку. Он тянет довольно хорошо, но далеко не так силен, как Капек, и вообще менее энергичен. Здесь он обычно ведет себя спокойно.
Фредди, думается мне, изрядно устал от этого пути. Ведь он только что вернулся из предыдущего маршрута. Впрочем, кажется, мы все в таком же состоянии.
28 ноября, пятница. Уэйджер. Ночь из-за теплой, безветренной погоды провел плохо. Спальный мешок и одежда были мокрые. Собаки всю ночь не желали угомониться. Некоторые негодные твари подходили к палатке и принимались рвать ее зубами; я их про-гонял. В 12 часов проснулся и услышал, что они опять рвут палатку; пришлось встать и открыть дверь, но виновница успела убежать. Я замерз, проведя на воздухе десять минут, но так и не мог решить, какая это была собака. Окоченевший и мокрый, я долго не мог за-снуть. Затем меня снова разбудили звуки разрываемого брезента - какая-то собака тор-жествующе рвала в клочья заваленную снегом полу палатки. Необходимо было прекра-тить подобную порчу, и я снова выглянул. Капек стоял поблизости, и я подумал, что то была его работа. Я опять долго не мог заснуть, и когда меня разбудили в 6 ч. утра, чувст-вовал себя не в своей тарелке.
Снег и небольшой ветер. За ночь выпало, вероятно, 5-8 сантиметров. Я отметил, что снег состоял из отдельных кристаллов, имевших очень красивую звездообразную форму во всех трех измерениях. Впрочем, примерно пятая часть снежинок имела звездо-образную форму только в двух измерениях. Очень тепло, -16°, из-за тумана и снега види-мость плохая.
Я и Фредди побили Капека, а затем Кернека, которого я подозревал в том, что на-кануне в сумерках он съел постромки от моих саней. Это оказалось очень утомительным, и после расправы мне пришлось на минутку присесть. Думаю, что Кернек не был виноват, а до моих постромок добралась Тисе (сука из упряжки Курто) и принялась их грызть. В темноте ее легко спутать с Кернеком.
Мы находимся теперь в 60 километрах от станции "Ледниковый щит" - не даль-ше, чем от Хебден-Бриджа до Арнклиффа . Хотя это совершенно нелепо, я всегда, думая о расстояниях, представляю себе арнклиффские прогулки.
29 ноября, суббота (флаг 169). Курто. Всю ночь дул сильный северо-восточный ветер. Днем он перешел в западо-северо-западный. К вечеру - сильный с колючей по-земкой. Провели ужасный день, двигаясь по глубокому снегу, местами выше колен. Сде-лали 6,5 километра. Собаки едва тащили нарты.
Чепмен. Прошлой ночью собаки разорвали вещевой мешок и, утащив бинокль, съели кожаный футляр.
30 ноября, воскресенье. Курто. Погода тихая и большей частью пасмурная, из-редка со снежными шквалами с северо-запада. День выдался удачный, и мы побили все рекорды. Рано утром густой туман с холодным ветром и поземкой. Поэтому не могли раз-личить флагов. Увязав нарты, мы разошлись в разные стороны к в конце концов отыскали флаг на расстоянии каких-нибудь четырехсот метров. Тронулись в путь в 11 часов при прояснявшемся небе и улучшавшейся видимости. В полдень на мгновение показалось солнце с двумя столбами радуги под углом примерно в 15° от него; появление радуги объ-ясняется, вероятно, легкой поземкой. Солнце поднимается теперь над горизонтом всего на час или два и стоит, конечно, так низко, что не дает никакого тепла. Все же видеть его приятно. Двигались быстро и впервые со времени выхода из Базового лагеря бoльшую часть времени могли сидеть на нартах. Так как светила луна, мы продолжали путь и после захода солнца. Стали лагерем около 7 ч. веч., пройдя 20 километров. Отпраздновали пол-ными рационами. Если бы такая погода продержалась еще дня два, мы добрались бы до места".

Глава 7
Д'АТ, БИНГХЕМ И ПОСЛЕДНИЕ НЕСКОЛЬКО КИЛОМЕТРОВ

30 ноября, когда Курто делал последнюю приведенную запись, истекло восемь не-дель с тех пор, как капитан авиации Д'Ат и лейтенант медицинской службы Бингхем оста-лись одни на станции "Ледниковый щит". Они ожидали, что их сменят через пять недель, ибо партия Раймила немедленно по возвращении в Базовый лагерь должна была отпра-вить к ним Лемона и Хемптона с радиопередатчиком. По летнему опыту пяти недель счи-талось вполне достаточно для пути в оба конца.
30 октября док Бингхем уже писал: "Надеемся увидеть сменную партию примерно через неделю". Наступило 30 ноября, а ее еще не было. Док и Джимми Д'Ат, у которых военная служба выработала привычку к повседневной рутине, добросовестно производи-ли наблюдения и поддерживали порядок на станции. Во время отдыха они читали, кури-ли, беседовали и играли в карты. Они придумали ряд мелких усовершенствований, чтобы сделать палатку уютнее. Но, конечно, они ничего не знали об изменении планов и, так как ветры в самой высокой части Ледникового щита - районе своего зарождения - были менее сильными, не имели представления о том, как бешено неистовствовала непогода в более отдаленных районах, где воздух устремлялся вниз с максимальной скоростью.
Тем не менее ветер был их постоянным врагом. Они намеревались передать стан-цию сменной партии в образцовом порядке. Но ветер разрушал снежные стены и заполнял двор сугробами.
Привожу выдержки из дневника Бингхема, начиная с 11 ноября, когда сменная партия в действительности находилась еще в 150 с лишним километрах от станции.
"День перемирия. Бингхем. Днем проделали большую работу во дворе... Наде-юсь, сугробов больше не нанесет до прибытия сменной партии. Впервые весь день совер-шенно безветренно.
14 ноября. Очистили от снега огороженное пространство и здания. Прошел не-большое расстояние вдоль линии флагов, чтобы их откопать. Лицо сильно мерзнет от вет-ра и низкой температуры, так что мне очень жаль сменную партию, идущую к нам. Нет ничего удивительного, что она запаздывает.
15 ноября. День вполне приличный, с хорошей видимостью. Нам показалось, что мы заметили вдали сменную партию, но из-за миража трудно что-либо разобрать. Воз-можно, они прибудут завтра... В 7 ч. веч. температура была -46,5°, а в 10 ч. веч. -28°.
Открыли восемнадцатилитровый бидон керосина.
16 ноября. ...Теперь, снимая показания приборов, мы каждый раз рассматриваем в бинокль обратную дорогу, но без всякого результата.
17 ноября. Хороший день для передвижения. В 10 ч. веч. температура -16°.
18 ноября. Отвратительный день! Сильный ветер и полное отсутствие видимости... Все замело. Открыли новый ящик с рационами.
19 ноября. День хороший, и мы основательно поработали над очисткой. Все еще никаких признаков сменной партии, так что мы успеем до их прибытия очистить весь уча-сток... Вчера ураган разрушил часть стен, придав им самый причудливый вид; они стали очень тонкими и кажутся изъеденными...
23 ноября. Десять недель назад мы вышли из Базового лагеря. Погожий, тихий, яс-ный день, но никаких признаков сменной партии. Прошли немного вдоль флагов, чтобы их откопать.
25 ноября. На дворе ураганный ветер. Все быстро заносит снегом. Вход в наш тун-нель, который мы утром очистили, уже снова засыпан. Палатка, как мы убедились на опы-те, устойчива, но даже при наличии вокруг нее снежного дома и покрывающего его слоя наметенного снега, местами толщиной в тридцать сантиметров, порывы ветра внушают тревогу. Не представляю себе, как производить наблюдения в 10 ч. веч. Жалею товари-щей, находящихся в пути, если их захватил этот ураган.
26 ноября. ...Позади жилья и снежных домов в более тонкой части стены ветер пробил сквозное отверстие, и образовался огромный, вышиной почти до верха палатки, сугроб, заполнивший все пространство. Помойная яма превратилась теперь в снежную гору. Начали восемнадцатилитровый бидон керосина.
27 ноября. Ночью ветер переменил направление и уничтожил всю нашу вчераш-нюю работу... Пришлось повозиться снаружи, расчищая снег и устраивая деревянные от-кидные двери для входов...
28 ноября. Опять ужасный день...
29 ноября. ...Отправившись в 7 ч. утра для наблюдений, я вынужден был прорыть себе выход, а затем лазить по горам, чтобы выбраться из двора, имевшего самый удру-чающий вид. Взялись за расчистку двора.
30 ноября. ....Сегодня утром испытывал оптический обман - мне показалось, что километрах в четырех я вижу сменную партию, а на самом деле то были клочки бумаги на снегу, находившиеся примерно в 40 метрах от меня... Пока что у нас имеются еще два не-начатых ящика с рационами и, кроме того, несколько банок пеммикана и масла. Пемми-кан страшно надоел; надеюсь, сменная партия везет какие-нибудь мясные продукты.
[Дневник Курто завершает отчет о путешествии на станцию].
1-4 декабря. Курто. Последние несколько дней представляли собой такую смесь отчаяния и блаженства, опасений и удовлетворенности, что совершенно не было времени или если время и имелось, то не было настроения вести записи.
В течение следующих трех дней погода и условия передвижения по милости судь-бы оказались наилучшими за все время маршрута. В понедельник после позднего выхода мы сделали около 18 километров и предполагали назавтра добраться до места, так как, по словам Фредди, нам оставалось всего 20 километров. На следующий день, рано снявшись со стоянки и продолжая двигаться при луне (к счастью, полная луна в это время года све-тит здесь почти всю ночь), к 7 ч. веч. мы находились неподалеку от цели. Это далось не-легко. Если мы метров на 100 отклонялись в сторону и не находили флага, приходилось останавливаться и всем расходиться в разные стороны на его поиски. Флаг 237 значился конечным. Мы брели в темноте по снегу, казалось, несколько дней, прежде чем наткну-лись на флаг и чиркнули спичку. Флаг 236. Оставалось всего 800 метров. Мы с трудом за-ставили собак двинуться дальше, наконец и эти 800 метров были пройдены. Но где бри-танский национальный флаг? Мы искали во всех направлениях, надеясь с минуты на ми-нуту увидеть его, а затем нас ждет тепло, сухое помещение и пища! Мороз превышал 50°, и ветер проникал сквозь одежду, словно мы были голые. Мы прошли еще немного вперед и снова принялись за поиски, но безуспешно. В конце концов нам пришлось сдаться. И вот, усталые, мы разбили палатки и залезли в промерзшие, негнущиеся спальные мешки. После всех надежд это было горьким разочарованием. В ту ночь мы спали плохо, дрожа от холода в промерзших мешках.
Утром Фредди, не надев штормового костюма, ринулся разыскивать станцию. Че-рез полчаса он вернулся, ничего не увидев, но отморозив себе оба уха. Он оказался доста-точно безрассуден, стал поспешно отогревать их в палатке и через минуту корчился в му-чениях. [Уэйджер записал, что Чемпен "чуть не плакал и метался по палатке от мучитель-ной боли в отходивших ушах и пальцах рук".] По его словам, никогда в жизни он не ис-пытывал таких страданий. Что касается исчезновения станции, то мы никак не могли по-нять, в чем дело. Согласно журналу, станция должна находиться у флага 237, а этот флаг был где-то рядом. Уэйджер прошел немного дальше и наткнулся на флат 238, а затем 239. Мы снова стали изучать маршрутный журнал. Тут-то мы и обнаружили: на обратной сто-роне были наспех вписаны еще флаги - до 262 включительно. Итак, нам предстояло пройти еще 18 километров.
К тому времени когда мы это выяснили, было уже за полдень. Все же мы как мож-но быстрей погрузились, решив попытаться достигнуть станции сегодня, чтобы не при-шлось провести еще одну такую же ужасную ночь, как предыдущая. Вскоре наступили сумерки, солнце зашло примерно в 2.30, но добрая старушка луна явилась нам на помощь, и мы смогли продолжать путь. Дорога была хорошая, и хотя мы пережили несколько тре-вожных мгновений, отыскивая флаги, Фредди очень точно вел по курсу, руководствуясь звездами. Наконец, около 6 ч. веч. мы обнаружили флаг с прикрепленным к нему пись-мом. Письмо было написано Д'Атом 15 октября, и мы очень обрадовались, найдя его. Мы брели дальше, и в конце концов санный одометр показал, что нужное расстояние пройде-но. Мороз к этому времени достиг 62°. Провести еще одну ночь в замерзших спальных мешках представлялось немыслимым. Мы все разошлись, чтобы опять при свете луны по-пытаться отыскать станцию. Я шел по снегу, пока не потерял из виду нарт. Ничего. Неу-жели еще одна шутка судьбы после еще одного бесконечного дня? Неужели нам придется всю ночь продрожать в обледеневших палатках? Я брел назад, потеряв всякую надежду. Когда я приблизился к моим нартам, то увидел, что остальные двое тоже вернулись. Фредди крикнул: "Мы видели британский флаг". Я никогда не испытывал такой внезап-ной переполнившей все мое существо радости, такого мгновенного перехода от глубо-чайшего отчаяния. Через несколько мгновений в лунном свете показался низкий снежный холм с истрепанным флагом - станция. Остановив нарты, мы быстро вошли в огорожен-ный снежной стеной двор, достигли входа в подснежный туннель и закричали: "Ивнинг Стандарт!", "Стар!" и "Ньюс!"
Мы протиснулись в отверстие, прошли туннель и, войдя в палатку, застали Д'Ата и дока, сидевших в тепле и уюте и покуривавших трубки. Так как они прожили на станции три лишние недели, то при виде нас очень обрадовались. Вскоре собаки были выпряжены, и мы, собравшись в палатке, с волчьей жадностью набросились на кашу, сваренную для нас хозяевами, и принялись выкладывать им кучу новостей из внешнего мира.
После проделанного путешествия это был незабываемый вечер, но мою радость несколько омрачала сильная боль в отмороженных пальцах рук и ног. Фредди и я ночева-ли в одном из снежных домов, или иглу , куда попадали из туннеля, ведущего в главную палатку, которая в свою очередь была окружена снежным домом. В иглу было холодно, но наутро завтрак вместе со всеми, настоящий поздний завтрак джентльменов, оказался чудесным.
4 декабря. Уэйджер. Все еще нет времени для того, чтобы описать станцию "Ледниковый щит". Встал в 10 ч. утра, когда второй раз снимаются показания метеороло-гических приборов. Основательно заправился овсянкой и чаем. В полдень мы вышли в пургу, чтобы собрать в одно место все, требовавшее сортировки или ремонта. Работали торопливо, готовясь к отъезду, который, как мы надеемся, состоится завтра, хотя ветер еще сильный. Он помешал нам, несмотря на все наше желание починить нарты и увязать на них грузы.
Я опять пишу в иглу, очаровательном здании в форме улья (построенном, однако, из прямоугольных глыб), где стены тут и там искрятся гранями кристаллов.
Бингхем. Курто хочет остаться один, но я решительно высказался против этого.
Курто. Док и остальные не одобряют моей идеи остаться здесь одному, возмож-но, на три-четыре месяца, но иного выхода нет, если не пойти на то, чтобы бросить стан-цию, так как продовольствия здесь имеется только (на одного человека) на этот срок.
Чепмен. Мы устроили чудесный, хотя несколько преждевременный, рождествен-ский обед из особо лакомых продуктов, специально захваченных нами из Базового лагеря. Меню было следующее:

Рождественский обед
на "Ледниковом щите"
Суп из дичи
Сардины в прованском масле
Белая куропатка
Плумпудинг
Ромовая подливка (настоящая)
Гренки
Десерт (финики и изюм)
Пирожки со сладким фаршем, джем,
горячий грог, чай (с молоком)
Примечание - никакого пеммикана.

Обед, хотя готовил его я, был наилучшим из всех, какие мне приходилось когда-либо есть.
5 декабря, пятница. Уэйджер. Решили, должно быть, что ветер слишком силь-ный, так как в 6 часов мы не поднялись. Не знаю, который теперь час, но думаю, часов 10 или 11. Остальные еще не встали; чтобы было теплее, вход в палатку, где они все спят, закрыт. Я зажег в моей снежной хижине примус и пользуюсь свободным временем, чтобы описать станцию "Ледниковый щит".
Прибыв на место, вы видите снежную стену вышиной в 2,5 метра, которая окружа-ет палатку и снежные дома, образуя двор [см. Fig_1.gif и Fig_2.gif]. Что делается снаружи, я почти не знаю, так как мы приехали в темноте, а с тех пор не перестает пурга, одна из самых сильных, с какими им до сих пор пришлось познакомиться [здесь, вдали от побе-режья]. Однако, она не идет ни в какое сравнение, если не считать крайне низкой темпера-туры, с некоторыми из тех, что выпадали на нашу долю. Куполообразная центральная па-латка имеет в поперечнике около 3,5 метра. Вокруг нее построена снежная хижина, так что обычно, пока горел примус, пурги не было слышно, а когда его гасили, через вентиля-тор доходил лишь слабый шум. В палатке два высоких дивана, сделанные из пустых ящи-ков. Между ними на полу лежит шкура и стоит ящик для примуса и лампы. От них в по-мещении приятная теплота, время от времени примус гасится, и лампа одна дает доста-точно тепла. Входом служит туннель, выкопанный на глубине около полутора метров от уровня пола, и в этом колодце воздух такой же холодный, как снаружи.
Туннель имеет в длину примерно 6 метров, и от него идут два ответвления к снеж-ным домам, построенным из снежных плит, как описано Стефенсоном. Холодный, голу-боватый свет проникает сквозь снег, в особенности на стыках между плитами, и создает, внутри вполне достаточное и довольно приятное освещение. Нагреть примусом мой иглу мне совершенно не удавалось, и я думаю, что снежные дома гораздо холоднее наших па-латок - они также значительно больше и имеют в диаметре около 2,5 метра и до 135-150 сантиметров в вышину.
Д'Ат и док пробыли здесь десять недель. Им приходилось выполнять кое-какую физическую работу, перебрасывая снег через стену для расчистки двора. Они совершили лишь одну прогулку, чтоб оставить для нас записку в шести километрах от станции. Гу-лять здесь нет никакого смысла. Они прочли все книги, написали изрядное количество писем, рассказали друг другу всю историю своей жизни, выкурили все папиросы, но име-ли еще табак. У них не очень хороший вид, и хотя в течение первых недель они съедали полные санные рационы, потом стали есть меньше - вследствие, как я думаю, однообра-зия пищи. Доктор говорит, что в течение примерно двух недель, когда прошло около по-ловины срока их пребывания на станции, он часто испытывал затруднения при дыхании и ночью просыпался, обливаясь потом и задыхаясь. Оба постепенно привыкли меньше спать.
Что касается нас, потративших пять недель, чтобы добраться сюда, то последняя часть пути досталась нам ценой некоторого напряжения - настроение стало хуже обыч-ного и неприятности воспринимались острей. Мы тяжелей переносили необходимость тесниться в маленьких палатках и часто чуть не плакали от холода. Я терпеть не могу на-девать свой жесткий анорак [шубу с капюшоном] из тюленьих шкур, так как он колется и я в нем задыхаюсь. И Фредди, и мне стоило большого труда вести экспедицию по пра-вильному курсу и высматривать флаги.
Курто, по-видимому, вполне бодро относится к тому, что останется здесь один на три месяца. Для того чтобы остался и я, недостаточно продовольствия. Мы оставляем шесть полных ящиков С. Р. (полный рацион для одного человека на двенадцать недель) и еще кое-что. Когда мы прибыли и узнали об имевшихся на станции двух неначатых ящи-ках, у меня снова появилась некоторая надежда, что мне удастся остаться. Вряд ли мне понравилось бы пробыть здесь в одиночестве больше одного месяца.
Выезжая в обратный путь, мы рассчитываем достигнуть Базового лагеря за десять ходовых дней. У нас будет на четырех человек только два ящика С. Р. (т.е. половинный рацион на две недели) и всего на два дня полной нормы для собак, не считая 15 килограм-мов лишнего пеммикана для людей и девяти килограммов маргарина.
10.30 веч. Даже во вторую половину дня было слишком ветрено, чтобы тронуться в путь; это, по-моему, только обрадовало нас, так как дало возможность более тщательно подготовиться. Двое нарт увязаны; одно удовольствие, как мало на них груза. Бедного старого Бруно скормили остальным собакам, и те милостиво его съели. Еще раз просуши-ли вещи, но главное - чувствуем себя лучше, во всяком случае я; с нетерпением ожидаю завтрашнего дня, обещающего быть хорошим.
Чепмен. Все еще сильный ураган. Слава богу, что мы добрались сюда, прежде чем он начался. День провели в спорах о том, как поступить.
Доктор и Д'Ат решительно против того, чтобы кто-нибудь остался один. По их словам, они на собственном опыте испытали, что это значит. Однако Курто решил остать-ся, и в конце концов мы согласились. Должен сказать, что было бы исключительно обидно бросить сейчас станцию, после того как потрачено столько трудов на ее организацию и обеспечение ее работы. Курто очень хочется остаться, и, судя по опыту Уоткинса среди лабрадорских трапперов, это не так страшно, как утверждают.

Глава 8
"ЛЕДЯНОЙ ЦЕНТР" ВЕГЕНЕРА

Обеспечение работы метеорологической станции в центре Ледникового щита ока-залось значительно более трудным делом, чем предполагалось. Перед руководителем экс-педиции на месте встала проблема допустимости риска человеческой жизнью ради беспе-ребойного выполнения научной программы - той работы, для которой экспедиция здесь находилась Никаких новых запасов на станцию не удастся забросить до окончания зимы, а когда это произойдет, никому не известно. Как быть - всем вернуться на побережье или рискнуть чьей-нибудь жизнью во имя метеорологии?
Почти с такой же проблемой столкнулась немецкая экспедиция профессора Альф-реда Вегенера, обосновавшаяся в 500 километрах севернее. Пока партия Чепмена ожидает возможности пуститься в обратный путь к Базовому лагерю, я вкратце опишу события, происходившие в это время на Ледниковом щите.
План Вегенера состоял в том, что он с главной своей партией доберется до Ледни-кового щита с запада. Плавание у западных берегов Гренландии возможно тогда, когда море на востоке еще сковано льдом; поэтому он смог начать работу на суше в июне, на два месяца раньше, чем мы.
Главный Базовый лагерь был организован на западной окраине Ледникового щита, примерно на 71 параллели, и немедленно приступили к заброске грузов для создания цен-тральной станции, получившей название Eismitte .
Так как на 71° северной широты Гренландии значительно шире, чем на 66°, где на-ходились мы, то "Ледяной центр" Вегенера отстоял приблизительно на 150 километров дальше от побережья, чем наша станция "Ледниковый щит". Кроме того, более обширная научная программа немецкой экспедиции требовала доставки множества приборов. Для транспортировки Вегенер решил использовать не только собак, но еще три вида вспомо-гательных средств, от которых мы не зависели: эскимосов, аэросани и для перевозок на прибрежной полосе - исландских пони.
15 июля немецкая экспедиция двинулась в путь от западного края Ледникового щита, везя 3,5 тонны продовольствия и снаряжения на двенадцати собачьих упряжках. В партии было три европейца: д-р Георги, д-р Лёве и д-р Вейкен, остальные - эскимосы. С самого начала эскимосы шли очень неохотно. Хотя они всю жизнь проводили в разъездах на нартах, они никогда не решались забираться дальше края Ледникового щита, когда пе-редвигались от одного фьорда к другому. Возможно, ими все еще владел суеверный страх перед злыми духами Ледникового щита, но во всяком случае они имели в обычных усло-виях вескую причину его избегать. Там не было пищи. Теперь европейцы ежедневно кор-мили их, снабдили кое-какой одеждой и платили четыре кроны в день. На побережье они не могли заработать и четырех шиллингов. Но, отходя так далеко от моря, где все было им знакомо, поднимаясь на бесконечную, лишенную жизни гору, на которой становилось все холодней и холодней и где даже собак все сильнее охватывало безразличие и уныние, - они то и дело оглядывались назад.
Чтобы подбодрить их, шли на всякие уступки. Для уменьшения груза сбросили часть ценного снаряжения, пытались разъяснить цель путешествия. И все же, когда 22 июля экспедиция, пройдя 200 километров, достигла половины пути, все эскимосы заяви-ли, что возвращаются домой.
Это означало бы крушение всего плана изучения Ледникового щита. Настал тре-вожный момент - впрочем, далеко не момент, так как уговоры затянулись на несколько часов. В конце концов четыре эскимоса согласились продолжать путь с Георги и Вейке-ном, а остальные повернули с Лёве обратно к любезному их сердцу побережью. Партия Георги 30 июля достигла намеченного для "Ледяного центра" места. Два дня спустя Вей-кен, Лёве и эскимосы отправились в обратный путь, а Георги остался для работы на стан-ции.
Он пробыл там один до 18 августа, когда прибыли Лёве и пять эскимосов, доста-вившие около тонны эффективного груза. Они провели с Георги ночь, а затем снова поки-нули его, поглощенного работой с метеорологическими шарами-зондами и другими при-борами.
Еще через двадцать пять дней прибыли д-р Зорге, д-р Вёлкен, Юлг и семь эскимо-сов с полутора тоннами продовольствия, керосина и снаряжения. Зорге должен был ос-таться с Георги на зиму. Проверив свои запасы, они убедились, что им все же кое-чего существенного не хватит, если не придут аэросани. Вырыв пещеру и разбив в ней палатку, немецкие ученые могли бы обойтись без деревянной хижины, которую первоначально намеревались построить. Но они полагали, что керосина окажется недостаточно. Георги нужна была также проволока для метеорологического змея, а Зорге - взрывчатка для из-мерений толщины льда сейсмическим методом. Они отправили Вегенеру письмо, в кото-ром сообщали, что покинут станцию и уйдут на побережье, если до 20 октября эти мате-риалы не будут ими получены:. Они просто доводили об этом до сведения своего руково-дителя. Казалось, не могло быть никаких сомнений в том, что запасы смогут быть завезе-ны либо на аэросанях, которые к тому времени были доставлены на Ледниковый щит и могли покрыть 400 километров за двое суток, либо опять на собаках. Однако это письмо явилось одной из причин ряда событий.
Другой причиной была судьба аэросаней. Возвращавшаяся на собаках партия, Вёл-кен, Юлг и семь эскимосов, 17 сентября встретила у склада 200-го километра двое аэроса-ней. Назавтра утром собачьи упряжки двинулись на запад до того, как были запущены мо-торы.
Тем временем Вегенер (хотя он, конечно, не имел сведений об упомянутых собы-тиях) решил направить еще одну партию на собаках, чтобы полностью обеспечить "Ледя-ной центр" на зиму. Партия должна была быть очень большая - не меньше пятнадцати нарт. Это означало необходимость нанять по крайней мере 12 эскимосов и свыше полуто-раста собак. Отчасти для того, чтобы придать бодрость эскимосам, а отчасти, чтобы быть на месте для принятия ответственных решений, Вегенер счел нужным сам возглавить пар-тию.
На неровному льду прибрежной полосы бoльшую часть грузов перевезли исланд-ские пони. В 15 километрах от берега нагрузили собачьи упряжки, и огромный караван двинулся к востоку.
Партия не успела проехать и трех километров, как встретила Вёлкена, Юлга и семь эскимосов, которые возвращались из "Ледяного центра". Они вручили Вегенеру письмо Георги и Зорге. Это произошло 21 сентября, и Вегенеру было бы чрезвычайно трудно до-браться до "Ледяного центра" к 20 октября. Но никакой крайней необходимости в этом, по всей вероятности, уже не имелось, так как Вёлкен и Юлг рассказали, что четыре дня назад у расположенного на полпути склада они встретили аэросани в совершенно исправ-ном состоянии. Все говорило за то, что они уже доставили на "Ледяной центр" керосин и зимний домик.
Вегенер задержался на день, чтобы собрать материалы, которые просили Георги и Зорге. Затем он продолжал путь к "Ледяному центру". Но примерно в 50 километрах от края щита произошла еще одна встреча - с партией на аэросанях.
Участники экспедиции набились в маленькую палатку, и ехавшие на аэросанях рассказали о своих приключениях. Утро того дня, когда Вёлкен и Юлг расстались с ними после неожиданной встречи у склада на полдороге, было туманное. Это не имело значе-ния для собак, но на аэросанях труднее двигаться, не сбиваясь, вдоль линии флагов. Они не могли подвергать себя риску заблудиться и напрасно потратить драгоценное горючее. Поэтому они решили обождать улучшения погоды, прежде чем начать свой однодневный пробег к "Ледяному центру", отстоявшему за 200 километров.
Погода не только не улучшилась, но их засыпало снегом. Когда они откопали сани, им долго не удавалось запустить моторы. Заработавшие, наконец, моторы не смогли потя-нуть тяжело груженные сани. В конце концов водители решили вернуться на побережье.
Вегенер возлагал большие надежды на аэросани, но, слушая эту печальную исто-рию, не делал никаких замечаний и спокойно курил трубку. В свои 49 лет он обладал большим опытом. Он был не только профессором геофизики и метеорологии, но и пре-красным руководителем. Он принял случившееся как неизбежность, ничем не проявив удивления. Однако это не ослабило его решимости добиться того, чтобы "Ледяной центр" функционировал в течение всей зимы. Следовательно, он должен попасть туда с собачьи-ми упряжками к 20 октября.
Путешествие не ладилось с самого начала. Погода стояла теплая, но снег был мяг-кий и глубокий. Упряжки из крупных эскимосских собак проваливались и мешали друг другу, однако каждый погонщик, согласно местным обычаям, не обращал внимания на затруднения других. И вот 28 сентября наступил серьезный кризис.
Утром перед выходом в путь в палатку, которую занимали Вегенер и Лёве, один за другим втиснулись все эскимосы. Они сидели там, сбившись в кучу, покуривая трубки и уставившись в пол. Они ничего не говорили - они напоминали угрюмых детей.
Наконец, недовольство прорвалось. Хотя было еще тепло, холода, несомненно, скоро наступят, а они недостаточно хорошо одеты, чтобы выдержать их. Грузы слишком тяжелые. Они хотят вернуться домой.
Переговоры длились несколько часов, подвигаясь медленно, тяжело, усложненные недостаточным запасом слов, понятных обеим сторонам, еще более усложненные неспо-собностью эскимосов уразуметь такое отвлеченное понятие, как научное исследование.
В конце концов четыре человека согласились за увеличенную плату продолжать путешествие, а остальные вернулись на побережье. В сопровождении этой четверки Веге-нер и Лёве с трудом продвигались по мягкому свежему снегу к "Ледяному центру". Время являлось жизненно важным фактором, так как в дальнейшем погода могла только ухуд-шиться. Но быстро двигаться они не могли. И в течение всего дальнейшего пути они были не уверены в эскимосах, от которых полностью зависели. В силу необходимости груз для "Ледяного центра" пришлось очень сильно урезать. Нельзя было допустить новых недо-разумений и задержек.
Неустойчивое согласие длилось до 5 октября, когда Детлев, старый охотник, вы-ступавший от имени всех, заявил, что он и остальные трое теперь решительно настаивают на возвращении домой. Итак, снова начались медленные переговоры. Они тянулись, то прекращаясь, то возобновляясь, два драгоценных дня. В конце концов Детлев и еще двое ушли, а последний эскимос, Расмус, выразил готовность сопровождать Вегенера и Лёве до станции.
Расмус оказался хорошим парнем. Ему было только 22 года, и он, несомненно, на-ходился под влиянием старых охотников. Как только он принял решение и расстался со своими сородичами, он стал проявлять исключительную преданность и очень добросове-стно относиться к обязанностям. Расмус шел впереди, прокладывая путь сквозь глубокий сухой снег и своими изумительно зоркими глазами высматривая флаги в том полумраке, в котором приходилось двигаться.
Но выпавшие на долю путников испытания еще далеко не кончились. Как они ни старались, им в среднем удавалось проходить не больше 15 километров в день. Медленно пробиваясь вперед, они постепенно расходовали или сбрасывали грузы, предназначенные для "Ледяного центра". Все снаряжение для станции пришлось оставить на пути. А вскоре стало очевидно, что нет никакой надежды добраться до цели к 20 октября. Часто они со-мневались, удастся ли им вообще добраться. К этому времени они уже не могли принести почти никакой пользы Георги и Зорге. Но если они повернут назад, а Георги и Зорге не прибудут на побережье, то в течение всей зимы они будут испытывать невыносимое бес-покойство за участь двух человек. Таково было мнение Вегенера. К тому же он твердо решил, что "Ледяной центр" не должен быть покинут, если только он сможет предотвра-тить это, хотя бы ценой почти любого риска.
Во время каждого путешествия наступает момент, когда вернуться становится трудней, чем идти дальше. В данном случае таким моментом, по расчетам, было достиже-ние флага на 232-ом километре. Вегенер и его спутники миновали эту точку. 20 октября они достигли 290-го километра. В последующие дни они предполагали встретить Георги и Зорге, но не встретили. К этому времени запас керосина и пищи для людей стал устра-шающе мал, а собаки умирали от голода. Единственный шанс на спасение состоял в том, чтобы как можно скорей добраться до "Ледяного центра" и воспользоваться частью тех незначительных запасов, какие там имелись. Теперь Вегенер и его товарищи зависели от станции, для снабжения которой они пустились в путь.
Последние этапы были неимоверно тяжелые. До тех пор температура стояла срав-нительно высокая, но к тому времени, тогда люди и собаки до крайности ослабели, она внезапно упала и держалась в пределах от 40 до 46° ниже нуля. 30 октября кончился керо-син. Вегенер, Лёве и Расмус расходовали для подогрева своей скромной пищи неприкос-новенный запас твердого топлива и так прошли последние километры до "Ледяного цен-тра".
Ледяная пещера казалась изумительно теплой - в ней было всего 23° мороза, а снаружи 68° или даже больше. А сама комната, высеченная во льду, с такой замысловато-стью и изобретательностью обставленная двумя учеными, давала не меньше комфорта, чем современный дом. Георги и Зорге были еще там. Они решили, что смогут в конце концов перебиться зиму. Но трое вновь прибывших остаться не могли, так как они яви-лись практически без продовольствия и топлива. Лёве был вынужден остаться. Он сильно отморозил себе обе ступни, и вскоре Георги пришлось складным ножом, без всякого обез-боливания, ампутировать ему все пальцы ног. Вегенер, однако, решил пуститься с Расму-сом в обратный путь, передохнув только две ночи. Он был прекрасно настроен и потирал руки от удовольствия, что добрался до "Ледяного центра" и нашел его не только в полном порядке, но и таким уютным. Он и Расмус оба чувствовали себя физически вполне хоро-шо, а из запасов "Ледяного центра" они смогли захватить 140 кг продовольствия и бидон керосина.
1 ноября профессор Вегенер отпраздновал свое пятидесятилетие. Затем он и Рас-мус двинулись к побережью; их семнадцать тощих собак тянули двое легко груженных нарт.
Три человека, оставшиеся в "Ледяном центре", ничего не знали о Вегенере до ап-реля. Ветер был для Вегенера попутным, а по дороге имелись склады продовольствия. Ко-гда наступил декабрь, зимовщики надеялись, что их руководитель уже достиг побережья.
В ноябре из прибрежного Базового лагеря вышла спасательная партия. Ей удалось пройти около 80 км на восток и оставить запас продовольствия. Каждую ночь пускали ос-ветительные ракеты, которые должны были быть видны издалека. Перед отъездом Веге-нер назначил крайним сроком своего возвращения 1 декабря. Спасательная партия оста-валась на Ледниковом щите до 7 декабря. Любопытно, что как раз накануне Чепмен, Уэй-джер, Бингхем и Д'Ат пустились в обратный путь, покинув Курто на станции "Леднико-вый щит".
Ради удобства изложения мы сразу же сообщим, что выяснилось в дальнейшем от-носительно последнего путешествия Вегенера. Выслать вспомогательную партию в "Ле-дяной центр" оказалось возможно только 21 апреля следующего года. В этот день высту-пила в путь группа на собачьих упряжках. За ней двинулась группа на аэросанях с братом Расмуса в качестве пассажира, и обе партии достигли "Ледяного центра" почти одновре-менно. Как только они встретились с тремя зимовавшими там товарищами, все без слов поняли, что произошло.
Немедленно приступили к поискам трупов. Близ флага 253-го километра, меньше чем на половине пути к побережью, нашли нарты Вегенера. Дальше он и Расмус двига-лись, очевидно, с одними нартами, вероятно, потому, что из числа семнадцати собак мно-гие подохли. У отметки 189-го километра, в 211 километрах от "Ледяного центра", увиде-ли лыжи Вегенера, стоймя воткнутые в снег.
Участники производившей поиски партии разрыли выпавший за зиму снег и углу-бились на 75 сантиметров ниже того уровня, на котором снег лежал в ноябре прошлого года. Там они обнаружили Вегенера. Он был зашит в два чехла от спальных мешков и ле-жал на своем спальном мешке и оленьей шкуре. Его одежда, тщательно очищенная от снега, как обыкновенно делают перед тем, как войти в палатку, была в образцовом поряд-ке. На нем были синие суконные штаны, а поверх них штаны из собачьего меха, рубаха, жилет, синяя лыжная куртка, толстый свитер, шлем и остроконечная шапка. Меховые са-поги (о которых во время путешествия необходимо ежедневно заботиться) были в пре-красном состоянии.
Лицо Вегенера казалось моложе, чем тогда, когда товарищу видели его в послед-ний раз. Глаза были открыты, и лицо выражало полное спокойствие; он почти улыбался. Впрочем, он был несколько бледен, и на щеках виднелись маленькие пятна в обморожен-ных местах, какие часто появляются вечером во время зимнего перехода. По-видимому, Вегенер, как обычно, вошел в палатку, лег и умер. Расмус позаботился о нем, забрал его дневник и остальные личные вещи.
Направившись к западу, участники поисков вблизи от отметки 168-го километра обнаружили признаки того, что Расмус провел там несколько дней. Они нашли принадле-жавший ему топорик и остатки еды. Между этим местом и побережьем никто не трогал ни одного склада продовольствия. Расмуса так никогда и не нашли.
Судя по дате выхода из "Ледяного центра" и пройденному Вегенером расстоянию, он умер, вероятно, около 20 ноября, а Расмус вскоре за ним. Таким образом, когда Курто 6 декабря остался один, Ледниковый щит уже поглотил жизнь двух людей. Вегенера похо-ронил Расмус. Расмус, вероятно, тоже был похоронен - снегом. Он лежал, как лежит, очевидно, и до сих пор, прекрасно сохраняемый холодом, который его убил. Если кто-нибудь отыщет Расмуса теперь или по прошествии сотни лет, он сможет, думается мне, узнать его даже по выражению лица.

* * *
Воображая себя в положении человека, который остался один зимовать на Ледни-ковом щите, вы прежде всего подумаете, вероятно, об одиночестве, так как лишь очень немногим людям приходилось проводить больше одного дня, полностью предоставлен-ными самим себе. Конечно, нигде человек не чувствует себя таким одиноким, как на Лед-никовом щите. И если мне удалось дать хоть некоторое представление о его характере, то вы поймете, какой ужас он может внушить. Он угрожает не какой-либо личной местью, которой вы можете опасаться в джунглях среди диких зверей или охотников за черепами. Здесь вас не подстерегает ни одна из опасностей так называемой цивилизованной жизни. Например, вы даже не можете простудиться . Мало вероятия, чтобы вы сломали себе но-гу" Ледниковый щит чужд и равнодушен... и велик. Именно это великое равнодушие и вселяет такой страх.
В любом другом месте, если вы устали, вы можете сесть и отдохнуть. На Леднико-вом щите зимой этого сделать нельзя, во всяком случае надолго. Если вы уроните рукави-цу, ваше рука в одно мгновение будет отморожена. Если с вами произойдет какой-нибудь пустяковый несчастный случай, понадобится очень немного времени, чтобы все ваше тело окоченело от холода. И, самое худшее, мороз, подобно наркотику, затуманивает ум.
Метеорологические приборы находились всего в нескольких шагах от выхода из туннеля. Но в сильную пургу очень легко потерять чувство ориентировки. А затем - не-сколько шагов в неправильном направлении, приступ панического ужаса, и мозг отказы-вается работать... И когда вы упадете, вас быстро занесет поземка.
В одиночестве есть еще одна неприятная сторона - физическое напряжение. Из дневников Рили, и особенно Бингхема, видно, как часто им приходилась расчищать тун-нель от снега, чтобы не оказаться погребенными. Эту работу выполняли два человека. Те-перь все должен был делать один. Он должен выходить, чтобы ежедневно шесть раз запи-сывать показания приборов. На нем лежит вся стряпня, все починки, все хозяйственные заботы, и никто не может его сменить. Не говоря уже о чувстве одиночества, человек, ос-тавшийся один для работы на станции, все время испытывает большое физическое напря-жение.

Глава 9
ЗИМОЙ В ОДИНОЧЕСТВЕ

"6 декабря, суббота. Курто. Рассвет прекрасный, так что для них настало время двигаться. Я встал в 3.30 и сварил им завтрак. К десяти они были готовы. Я сфотографи-ровал уезжающих, а затем под крики "Быстро, черти, быстро!" они тронулись в путь. Взошло бледное солнце, но было очень холодно, и я недолго смотрел им вслед. Выйдя снова через час, я смог различить их лишь в виде далекого пятнышка. Теперь я совершен-но один. Ни собаки, ни даже комара для поддержания компании. Впрочем, очень уютно или будет уютно, когда я наведу некоторый порядок. Основная задача в даный момент - высушить вещи. Мой спальный мешок полон льда, и вся одежда, за исключением той, что на мне, в таком же состоянии. И все же у моей трубки тот же вкус, как всегда, в иглу теп-ло, так что поистине жаловаться не да что, если бы не проклятая необходимость выходить каждые три часа на холодный ветер для наблюдения за погодой.
7 декабря, воскресенье. Ясно и холодно (49° ниже нуля). Встал в 7 часов утра для первого наблюдения. Завтрак около 10.30. Второй завтрак в 2.30. Ужин в 7.30. В свобод-ное время немного занимался уборкой. Левый мизинец болит и распух, оба большие паль-ца на ногах также.
8 декабря, понедельник. Снова холодный ясный день. Солнце не поднимается над горизонтом и, по моим предположениям, не будет подниматься до средины следующего месяца. В промежутках между наблюдениями, которые производятся в 7, 10, 1, 4, 7 и 10, продолжал сушить одежду.
9 декабря, вторник. Сегодня ничего достойного упоминания, если не считать, что я переменил белье, так как последние несколько ночей ощущал зуд. Обнаружил, к вели-чайшему отвращению, множество вшей, а потому вынес и разложил на снегу свою одеж-ду, уповая на то, что мороз их убьет. Вот к чему ведет одалживание спального мешка эс-кимосам.
10 декабря, среда. Занимался уборкой. Сегодня лампа зажглась с первого раза, а вчера это отняло четыре часа. Никаких признаков вшей.
13 декабря, четверг. Пальцы ног болят, пальцы рук также. Произвел отсчет по Альдебарану , чтобы узнать, насколько часы отстали или ушли вперед за последние три месяца. Читал "Сагу о Форсайтах", т. II - оч. хор. Лучше даже, чем т. I. Сегодня начал гороховую муку и маргарин. Оказалось, что джем, приготовленный из какао, оч. хор., го-раздо лучше, чем напиток. Разлил керосин по банкам (18 литров).
12 декабря, пятница. Ветреный день с поземкой. В доме температура упала до +1,5°, но примус снова поднял ее до 16°. Заткнул вентиляционное отверстие, чтобы попы-таться сохранить тепло на ночь. Когда я в 10 ч. веч. выходил для наблюдений, наружное отверстие туннеля оказалось блокированным. Пришлось откапываться. Такая погода за-трудняет остальным обратный путь. Наполнил мешок пеммиканом, 700 граммов.
13 декабря, суббота. Сильный с.-з. ветер, несущий снег, так что почти ничего не видно и с трудом добираешься до приборов.
Настоящая пурга. Вход в туннель совершенно засыпан и приходится откапываться для каждого наблюдения. Вечером сыграл сам с собой партию в шахматы, а затем забин-товал пальцы на ногах. Оба кажутся совершенно омертвевшими и гноятся.
14 декабря, воскресенье. Утром расчистил выход, но ветер переменился на ю.-в и снова его засыпал. Очень тепло, температура поднялась до -15°. Оказалось, за неделю я выкурил всего 50 г. При такой норме табаку хватит на 17 недель. Читал "Черную Стре-лу" и "Гостеприимную Арктику" . Обе оч. хор. Что я буду делать, когда кончу все кни-ги, знает один бог. Составил список участников товарищеского обеда, когда я вернусь до-мой.
15 декабря, понедельник. Изумительно теплый день, -14°. Переменившийся ветер совершенно занес снегом двор, а также вход в дом, так что теперь, выбравшись из тунне-ля, приходится брести по колено в снегу, а затем взбираться на двухметровый сугроб, чтобы перелезть через стену. Бредешь дальше, спотыкаясь о гребни наста и проваливаясь в невидимые при рассеянном свете ямы, и, наконец, добираешься до приборов. Наполнил мешочек плазмоном, 225 г.
16 декабря, вторник. Тот же теплый ветер, дующий сильней, чем когда-либо преж-де. Сегодня утром изрядно потрудился, чтобы выбраться из дома. Оказалось, я рыл ход в огромном снежном сугробе, так что пришлось вести его прямо вверх; покопав еще неко-торое время, кое-как выкарабкался наружу. Не успел добраться до приборов к 7 часам, так как сугроб был очень высокий. Вечером разбинтовал пальцы ног. Неприятное зрелище. На пальце левой ноги ноготь сошел. Вскоре, надо думать, сойдет и другой.
17 декабря, среда. День более тихий. Провел много времени за раскапыванием туннеля. К наступлению темноты почти очистил его. Очень теплая, приятная ночь, ветер слабый и всего 49° мороза. Насыпал гороховой муки и пеммикана. Если жечь примус семь часов в день и весь день не гасить лампы, то девяти литров керосина не хватит на неделю, поэтому решил испробовать в течение недели керосиновый обогреватель и зажигать при-мус только для готовки.
19 декабря, пятница. Сегодня и вчера весь день дул с.-з. ураганный ветер, который снова совершенно засыпал снегом вход в туннель. Сегодня пришлось откапываться каж-дые три часа.
20 декабря, суббота. Все еще ветер. С большим трудом выбирался из туннеля. Снега полно. Вечером несколько стихло, прекрасное северное сияние. Хотя мороз дости-гал 57°, было очень приятно стоять во дворе и любоваться сиянием.
21 декабря, воскресенье. Наконец-то ветер утих. В полдень вышел немного порас-чистить и увидел впервые за две недели солнышко или, вернее, половину его. Ночью чу-десное сияние; оно напоминало пурпурные кольца дыма, извивавшиеся и переплетавшие-ся между собой по всему небу, В 10 часов было совершенно безветренно. Тишина вселяла почти ужас. Ни единого звука, кроме биения собственного сердца и пульсации крови в венах.
Вечером сошел и второй ноготь на ноге. Вид очень противный, весь палец мягкий, омертвевший и гноится.
24 декабря, среда. Сочельник. Как чудесно было бы очутиться дома или у нее. В прошлом году рождество было изумительное. Последние три дня здесь стояла тихая и до-вольно приятная погода. Проводил снаружи столько времени, сколько позволяли отморо-женные пальцы ног и дневной свет; отбрасывал снег, нанесенный ураганами.
Славу богу, самый короткий день уже прошел. Обнаружил, что два керосиновые бидона текли; в результате запас уменьшился на 18 литров. Придется, значит, экономить на отоплении. Хотелось бы знать, что делается дома. Б. вероятно в Швейцарии. Интерес-но, взяла ли она с собой У. В сущности я не так уже страдаю от отсутствия рождествен-ских вкусных вещей. Впрочем, с удовольствием съел бы кусок свежего мяса, пирожок со сладким фаршем, и особенно кусочек плумпудинга. Если бы я только знал, что мне при-дется проводить здесь рождество, я мог бы захватить что-нибудь вкусное из коробок, по-даренных У., но, кажется, у нас ни один задуманный план никогда не осуществляется. Ве-чером обнаружил в одежде новый выводок вшей: сменил все и как следует обработал по-рошком от насекомых.
25 декабря, четверг, рождество. Как приятно было бы находиться сейчас дома или хотя бы в Базовом лагере. Наверное, они устроят пьянку и прикончат остатки спирта. Впрочем, и я провел время не так плохо. На завтрак великолепная овсянка и банка паште-та из креветок; на обед горох, а к ужину рис, мед (приготовленный из сахара и маргарина), конфеты из масла и сахара (собственного производства) и шоколад. Трубка (подаренная У.) курится оч. хор. Книги хорошие: Джен Остин и "Избранные морские рассказы" - и ничто не нарушает покоя, если не считать свиста ветра, усиливающегося до ураганного, да глухого треска, издаваемого стенами дома и внушающего некоторые опасения. Наде-юсь, дом не обрушится. Если бы только я мог перевести часы на следующее рождество! Как чудесно было бы вернуться домой летом. Если мои планы осуществятся в соответст-вии с моими предположениями - чего, вероятно, не произойдет, - я с удовольствием приобрел бы домик в Суффолке километрах в 30-100 от Г. Близко от железной дороги и близко от моря, лучше всего в Пин-Милл. Никакого поместья, только сад, и как можно меньше слуг. Никаких лакеев за столом. Если будут деньги, расходовать их скорей на судно, чем на дом. Что-нибудь вроде "Колоны" было бы оч. хор., хотя, возможно, такая яхта несколько маловата для длинных переходов. Бриксемский траулер был бы почти идеалом, но сделать его пригодным для жилья будет стоить, наверное, кучу денег. Поста-вить судно в Фалмуте или в другом месте на южном берегу, а не на восточном, откуда ни-куда не доберешься без длительного и скучного перехода.
27 декабря, суббота. Северо-восточный ветер снова все завалил снегом. Сегодня и вчера понемножку откапывался, но пальцы на ногах очень болят, и я не могу проводить на морозе больше нескольких минут подряд. Исполнилось ровно три недели с тех пор, как остальные уехали. Сегодня утром страшно испугался. Только стал снова засыпать после наблюдения в 7 ч. утра, вдруг около самой моей головы послышался легкий треск, посте-пенно усиливавшийся и закончившийся глухим грохотом. Когда это началось, у меня мелькнула мысль, что весь дом под тяжестью снега вот-вот свалится на меня. Но ничего не произошло, и я пришел к заключению, что обрушился туннель и мне нелегко будет вы-браться, так как лопата, наверное, засыпана. Однако мое предположение не оправдалось; по-видимому, несколько плит в стене дома не выдержали и упали, но для того, чтобы ус-тановить в чем дело, необходимо сбросить с крыши много снега. Надеюсь, сегодня ночью больше ничего не случится.
Хотелось бы мне знать, когда и каким образом мы попадем домой. Высадимся ли мы в Лондоне, Копенгагене, Гарвиче или еще где-нибудь. Если в Гарвиче, я протелегра-фирую, чтобы У. [так он называет девушку, на которой впоследствии женился] встретила меня. Надеюсь, так и будет. Если мы прибудем в Лондон или Абердин, она сможет встре-тить меня в Л., но это будет не так просто. Изучал карту Шотландии (слава богу, у меня есть карманный атлас Барта!), и мне стало совершенно ясно, что я должен проделать с У. еще одно плавание вдоль западного берега. Можно зафрахтовать "Колону". "Кериед" - хорошее судно, хотя не отличается особым комфортом и слишком тяжелое на ходу; к то-му же в море оно не желает идти против ветра.
81 декабря (11.30 ночи). Канун Нового года. Кругом, конечно, тишина. Последние несколько дней стояла ясная холодная погода, временами с великолепными северными сияниями. Теперь, надеюсь со дня на день опять увидеть солнце. Вчера открыл новый ящик с рационами. Начал галеты, плазмон и шоколад. Сегодня наполнил мешочек горохо-вой мукой. Последнее время пальцы на ногах основательно болят, так что промыл их и забинтовал. По случаю Нового года произвел небольшую уборку. Обнаружил в "Уайтеке-ре" кучу полезных и забавных сведений. Выпишу из него список недавно вышедших книг. Решения на Н. г.:
1) Починить мокасины и спальный мешок.
2) Вернувшись домой, сделать предложение У.
3) Подыскать: а) дом (Суффолк, Суссекс или Дорсет) ; б) судно; в) работу. а) и б) в значительной мере зависят от финансового положения, когда я вернусь домой.
4) Больше не ездить в экспедиции.
5) Собрать библиотеку и изучить: а) английскую литературу и поэзию; б) музыку; в) историю полярных исследований, имея в виду попытаться по возможности написать о них книгу.
Хотелось бы послать У. радиограмму. Интересно, что делается сейчас в Базовом лагере - вероятно, доедают остатки вкусных вещей и приканчивают выпивку.
1 января. Ясный день. Съел к завтраку хорошую порцию овсянки, а ко второму завтраку рисовый пудинг и целую плитку шоколада. Надеюсь, такая погода удержится. При теперешнем состоянии пальцев ног и рук откапываться каждые три часа и откиды-вать снег от дома каждый раз, как его наносит, - слабое развлечение. Прекрасными лун-ными ночами приятно побродить, если только не оставаться на воздухе слишком долго. Сегодня вечером произвел отсчет по Марсу, чтобы откорректировать время. Любопытно, что не становится холодней. Средняя температура декабря выше ноябрьской, и теперь в течение нескольких дней, когда дул северный ветер, она держалась между -34 и -37°, в то время как в прошлом месяце понижалась до 46-49° ниже нуля. Сегодня начал пеммикан, керосин и овсянку. Керосина осталось всего 63 литра.

Список имеющихся в библиотеке "Ледникового щита" книг, которые стоит прочесть
1 января. "Путешествия Парчеса" . "Мартин Чезлвит" Диккенса. "Парусный мастер" Мейсфилда . "Призрачный корабль и другие рассказы" Мидлтона . "Два года в кубрике" Дана . "Золотой ключ" Ван-Дика . "Под парусами" Ризенберга . "Неогоро-женные луга" Адамса . "Половодье" Хачинсона. "Альманах гурманов" М. Флоранса. "Жизнь Ч.М. Доути" Хогарта . "Петр Великий" Грейама . "Мой брат Джонатан" Юн-га . "Иосиф и его братья" Фримена . "Портрет в зеркале" Моргана . "Легион отвержен-ных" Доти . "Кембриджская история Римской империи", т. I-IV. "Искусство забвения" Шепарда . "Опыты и фантазии" Лукаса . "Отава" Черчилля . "Природа материального мира" Эддингтона . "Вселенная вокруг нас" Джинса . "Наставления удильщику рыбы" Уолтона . "Избранные стихи английских поэтов" Харрапа. "Красный корсар" Фенимора Купера.
4 января, воскресенье. Ужасный день. Когда я утром проснулся, бушевал ураган, и туннель, конечно, был занесен снегом. Мне удалось откопаться, но вернулся с головы до ног облепленный снегом, который засыпал все в палатке. Комок слипшегося снега попал в лампу и лопнуло стекло. В 11 часов, в 1 час и в 2.30 снова откапывался. Всякий раз вход был полностью завален, и снег наносило с той же быстротой, с какой я успевал его отбра-сывать. К этому времени (2.30) задняя часть туннеля оказалась так завалена снегом, отки-нутым мной от входа, что я с трудом мог пробраться. В 2 часа сугроб у входа был выше моего роста, и мне стоило немалых усилий выйти наружу, даже после того, как удалось прорыть отверстие. В 3.30 я убедился, что больше не в состоянии расчищать вход. Тун-нель уже был совершенно забит, а ветер продолжал усиливаться. Пурга разыгралась во-всю, и снаружи почти не видишь лопаты, а лицо сразу покрывается слоем снега. Итак, по-скольку я выйти не могу, придется оставаться в палатке, а мет. наблюдения подождут, по-ка не утихнет ветер. Тогда мне придется изыскать какой-нибудь способ выбраться. Наде-юсь, воздух не перестанет быть годным для дыхания, и крыша не обрушится. Если а) пе-рестанет или б) обрушится, мой конец будет довольно мирный, и в ожидании его я смогу съесть четыре имеющиеся у меня плитки шоколада. Во всяком случае не будет никакой суеты и разных церемоний, неизбежных, когда человек испускает дух у себя дома.
5 января, понедельник. Утром пришел к выводу, что раскопать туннель невозмож-но, поэтому прорыл вход в снежный дом с правого борта и прорубил дыру в его крыше. К счастью, она не завалилась, и мне удалось выйти. - Слава богу!
Ураганный ветер, снова поднявшийся утром, к вечеру стих, и теперь все опять спо-койно.
6 января, вторник. Ровно месяц, как остальные уехали. Сегодня был тихий день. Дыра в крыше снежного дома оказывается вполне удобным ходом. Сегодня вечером ис-пытал потрясение. Находясь в полудремоте, я услышал голос У., дважды меня позвавший: "Ог, Ог". Это произошло около 11 ч. по гринвичскому времени.
Для плавания к западному берегу напрашивается идея подняться к северу вдоль восточного берега и пройти каналом Фёрт-Клайд. Захватить ее в Клайде, а затем через Кайлс-оф-Бут и Кринанский канал в Обан. Оттуда по всем хорошим местам: Лох-Линне, Алин, Торридон, Кернбарн и т.д. Вернуться можно Каледонским каналом - или напра-вившись к югу по Ирландскому морю, или пройдя на юг вдоль восточного побережья. Путь Ирландским морем в некоторых отношениях был бы самым приятным, так как мож-но зайти в Кингстаун и Фалмут, но он может оказаться длительным .
7 января, среда. Наполнил мешок пеммиканом.
12 января, понедельник. За последние несколько дней ничего особенного не про-изошло. Погода довольно мерзкая, не считая субботы, когда в первый раз после 21 декаб-ря показалось солнце. Сегодня начал керосин, вчера - плазмон. Погода теперь теплая и тихая, но некоторые признаки предвещают сильный восточный ветер.
14 января, среда. Утром - сильный ветер с запада, сейчас мертвая тишина и кро-мешная тьма. Барометр падает, как камень. Полагаю, назревает что-то очень неприятное. Читаю "Гай Маннеринг" (Скотт). Оч. оч. хор. От описания еды корчишься еще сильнее, чем от "Саги о Форсайтах", но мне нравится читать об этом. Суп a la Мег Мерилиз звучит чудесно.
15 января, четверг. Идеи об электрических метеоприборах.
16 января, пятница. Вчера в 4 ч. дня почувствовал легкую дурноту, вероятно в ре-зультате пользования проклятым обогревателем. Думал, что не смогу попасть обратно домой. Однако все обошлось, хотя сердце билось очень часто. Дал себе отдых на 6 часов и пропустил поэтому семичасовые наблюдения. Сегодня холодный ветер и поземка, t -43°. Дом обнаруживает признаки разрушения. Хорошо было бы сбросить с крыши снег. Сде-лал бы это вчера, если бы не чувствовал себя так плохо. Не могу оставаться на воздухе дольше нескольких минут, так как ноги очень быстро коченеют. Кончил "Гай Манне-ринг". Прекрасная книга.
21 января, среда. Только что кончил "Джен Эйр". Великолепная книга, одна из лучших, какие мне приходилось когда-либо читать. Трудно себе представить, что она могла написать ее в ту раннюю викторианскую эпоху. Вчера и сегодня показывалось солнце. Приятно видеть, как оно разливает свой розовато-пурпурный свет по снегу, обра-зуя темные тени и светлые места, от которых приходится щуриться.
23 января, пятница. Осталось всего 45 литров керосина. Погода морозная и ясная, с северным ветром. Днем очень приятно, но холодно, и чтобы долго оставаться на возду-хе, необходимо тщательно закутаться.
28 января, среда. Закончил "Грозовой перевал". Читал раньше в Гренландии в 1926 г. Хорошая книга, но мне она нравится меньше, чем "Дж. Э.", хотя вещь, вероятно, более значительная. Сюжет кажется слишком нереальным, изложение слишком сухим, герои слишком чудовищными. Теперь читаю Пипса и "Ярмарку тщеславия". Последняя, читанная мною и раньше, великолепна. Сейчас дует настоящий ураган; в позапрошлую ночь он чуть не засыпал отверстие в снежном доме, являющееся теперь моим единствен-ным выходом. К числу других несчастий относится "парангара" [гибель] барометра и максимального термометра, обоих из-за моей небрежности. На первый я уронил кастрю-лю, а второй разбил, очищая от снега. Хотя до этой пурги стояло несколько дней ясной хорошей погоды, правда очень холодной, все же никаких признаков самолета не было. Я очень сильно сомневаюсь, чтобы он теперь прилетел. Вероятно, самолет не может под-няться, а потому, по всей видимости, мне предстоит прождать здесь еще несколько меся-цев, пока кто-нибудь прибудет сюда на нартах.
1 февраля, воскресенье. После того как юго-восточный ураган стих - он дул так сильно, что мне приходилось идти или, вернее, брести, спотыкаясь, задом наперед, чтобы добраться до метеорологических приборов - ветер снова задул с северо-запада. Тем вре-менем керосин в доме почти весь вышел, и я не мог откопать другой бидон, пока бушева-ли эти ветры. Пытался откопать, но не мог найти его под снегом. Конечно, как только пе-рестаешь рыть, яма немедленно снова заполняется. Дело в том, что теперь, когда все зава-лено снегом, я не могу точно определить, где находится бидон. Сегодня вечером переме-нил белье, надев то, что когда-то было населено, но с обитателями я разделался, оставив их на морозе. Только что кончил "Ярмарку тщеславия". Очень понравилось. Испытыва-ешь большое удовольствие от прекрасного английского языка, независимо от фабулы; те-перь начал "Курильщики опиума" де-Куинси ; кажется, очень растянуто и скучно, но опять же стоит прочесть из-за стиля.
Хотелось бы мне знать, когда я выберусь отсюда, если вообще выберусь. Не то что мне надоело, но я замечаю, что ноги у меня становятся очень тонкими, как я полагаю, от-части из-за недостатка упражнений, а отчасти из-за отсутствия свежих продуктов. Если мне придется возвращаться с санной партией, будет здорово неприятно, разве только до-рога окажется настолько хорошей, что удастся ехать на нартах. Эти ураганные ветры из-матывают нервы. Я каждый день жду, что дом завалится, так как оба снежные дома по бо-кам частично разрушились. Хотелось бы, чтобы наступила сносная погода. Всякий раз, как проясняется и показывается солнце, мороз достигает примерно 46°, а остальное время задувает пурга, так что из-за снежных вихрей ничего не видно и ничего нельзя делать.
3 февраля, вторник. Вчера, покопавши как следует, раздобыл керосин. К счастью, на мне были подаренные У. рукавицы, иначе я отморозил бы руки. Бидон оказался на глу-бине почти двух метров. Сейчас закончил Пипса (издание Брейбрука). Жаль, что так бы-стро.
6 февраля, пятница. Сегодня ровно два месяца, как я здесь один. Кончил "Курильщики опиума" де-Куинси. Не понравилось. Слишком скучно, хотя язык и превосхо-ден. К тому же раздражают сноски . Теперь читаю письма Дороти Осборн. Хорошо. По-года холодная, с северо-западным ветром.
8 февраля, воскресенье. День рождения папы. Отметил вареным рисом на второй завтрак и сделал несколько конфет из масла и сахара. В середине дня хорошо и солнечно, но холодный северный ветер (от -40 до -43°). Снова читаю "Тесе из рода Д'Эрберв-илей" , оч. хор., особенно первая часть.
14 февраля, суббота. Уже десять недель, как я один. Погода на этой неделе была отвратительная. Прежде всего слишком холодная, чтобы можно было расчищать снег (68° мороза), и мне не хватает рационов, так как остальные ящики погребены под тремя мет-рами снега. Затем как-то ночью я не закрыл отверстия в крыше снежного дома, а ветер за-дул с юго-востока и совершенно его засыпал. С большим трудом мне удалось немного расчистить и преградить доступ ветру с этой стороны, как вдруг прошлой ночью он снова задул с северо-запада и опять все засыпал. Теперь выбраться невозможно, если не сбро-сить весь снег в туннель, ставший таким узким, что я едва могу по нему проползти. Про-дуктов осталось еще только на один день, не считая сегодняшнего. Дует по-прежнему.
17 февраля, вторник. В воскресенье утром обнаружил, что снежный дом совершенно засыпан, и до десяти часов не смог выбраться. Затем, после того как всю ночь ура-ганный ветер дул с юго-востока, он повернул на 180° и снова стал дуть с северо-запада. Очень холодно, -46°. Впрочем, ураган не достиг такой силы, как прежде, и в понедельник погода была вполне сносная. Пытался откопать ящики с рационами, но пальцы на руках и ногах закоченели, прежде чем я смог до них добраться. Затем задуло с юго-востока и, ко-нечно, яму засыпало. Я прикрыл вход как мог лучше, но едва улегся в постель, ветер задул сильней, чем когда-либо прежде. Сегодня смог выбраться только в 10 часов, когда стихло. Так как находящиеся снаружи ящики, по-видимому, недосягаемы, а у меня кончились все более или менее вкусные продукты, то принялся откалывать ящик, засыпанный в снежном доме. Дело шло медленно: приходилось откалывать плотный снег, наполнять им банки из-под галет и высыпать наружу. Через два часа я добрался до ящика и открыл его отверткой. В довершение всех огорчений оказалось, что это один из тех ящиков, из которых украли шоколад. Все же, слава богу, я раздобыл из него кое-что подходящее. Вечером снова за-дуло с запада, барометр катастрофическим падает. Только бы не завалило снова защи-щающее вход прикрытие, иначе меня окончательно засыплет снегом. За два часа он почти заполнил снежный дом. Читаю "Владетель Баллантрэ", оч. хор. Надеюсь, ребята еще не вышли из Базового лагеря. В такую погоду двигаться на нартах невозможно. Насколько я могу судить, по крайней мере шесть месяцев будут для нашей экспедиции совершенно потеряны. Все запроектированные далекие санные маршруты пойдут насмарку.
19 февраля, четверг. Весь вчерашний день и бoльшую часть сегодняшнего не прекращался ураганный ветер. Сегодня вечером в 5.30 произошло ужасное событие. Я, как обычно, читал здесь в палатке, как вдруг услышал нарастающий гул, исходивший, каза-лось, откуда-то сзади и в течение одной секунды усилившийся до грохота лавины. Вне-запно он окончился как бы громовым раскатом. Сначала я подумал, что вот-вот на меня обрушится какой-то снежный смерч. Затем, когда ничего не произошло, я подумал, что один из снежных домов завалился и я окажусь в заточении, но для этого шум был слиш-ком сильный. Когда в 7 ч. я вышел наружу, все стояло на месте и имело такой же вид, как и раньше. Не представляю себе, что случилось, разве только дал трещины лед внизу. Гро-хот был такой, словно обрушилась снежная лавина в тысячи тонн".

* * *
"25 февраля, среда. Скотт. 25 февраля, как только представилась первая возможность, Козенс и я вылетели из Базового лагеря в надежде отыскать станцию "Ледни-ковый щит" и сбросить продовольствие. Мы не увидели никаких признаков станции и да-же флагов, которыми была отмечена дорога".

* * *
"26 февраля, четверг. Курто. Ураганы, наконец, стихли и сменились морозной ясной погодой, хотя все еще дует северо-западный ветер. Температура понизилась до -51°. Отчаянно надоело выходить каждые три часа для наблюдений и после ползания по туннелю возвращаться в засыпанной снегом верхней одежде. Теперь осталось всего во-семнадцать литров керосина. Если другие не явятся через три-четыре недели, я буду обре-чен на холод и тьму. Если я когда-нибудь вернусь в Базовый лагерь, ничто не заставит ме-ня снова отправиться на Ледниковый щит. Кто знает, когда придет смена. Ураганные вет-ры сделали передвижение на нартах невозможным и даже здесь намели сугробы, подоб-ные новообразовавшимся холмам. Какова дорога дальше, одному богу известно. Судя по тому, что я видел по прибытии, когда здесь дорога была хорошая, склонен думать, что там пройти совершенно невозможно".

Продолжение->