А.И.Арикайнен

Оцифровка и корректура: И.В.Капустин

Центр притяжения - Северный полюс.

Рассказывает Роберт Пири

Достижение Северного полюса вполне можно уподобить :ахматной партии, в которой все ходы, ведущие к благоприятному исходу, продуманы заранее, задолго до начала игры. Для меня это была старая игра - я вел ее с переменным успехом на протяжении двадцати трех лет. Правда, я постоянно терпел неудачу, но с каждым новым поражением приходило новое понимание игры, ее хитростей, трудностей и тонкостей, и с каждой новой попыткой успех приближался чуточку ближе. На этот раз мой план состоял в следующем:
- в начале июля на судне "Рузвельт" направиться к проливу Смита и обосноваться на зимовку на северном побережье Элсмира;
- в начале февраля следующего года обосновать базу в районе мыса Колумбия;
- следовать к полюсу в северо-западном направлении, с тем чтобы нейтрализовать или частично учесть подвижку льда в восточном направлении, обнаруженную мною во время моей последней экспедиции;
- на обратном пути с полюса я направлюсь к северному побережью Гренландии (по диагонали в сторону движения льда);
- в походе предполагается использование саней, эскимосских собак, а также эскимосов в качестве рядовых членов санных отрядов.
Такова моя программа. Цель моей работы - решить или хотя бы наметить в общих чертах ряд крупных нерешенных проблем американского сектора Арктики и завоевать для Соединенных Штатов великий мировой трофей, являвшийся предметом устремлений и соревнования между практически всеми цивилизованными народами на протяжении последних трех столетий.
Мне доставляет величайшее удовлетворение сознавать, что вся экспедиция, включая судно "Рузвельт", была оснащена американским снаряжением. Экспедиция отплыла на север на построенном американцами судне, американским маршрутом, с целью, если окажется возможным, завоевать трофей для Америки. Перед выходом судна в плавание президент Т. Рузвельт пригласил меня с женой на завтрак, во время которого он повторил то, что он говорил мне уже не раз: он искренне и глубоко заинтересован в моей работе и верит в мой успех, если успех вообще возможен. Затем президент и члены его семьи посетили "Рузвельт". Когда он сходил с судна, я сказал ему: "Господин президент, я отдал этому предприятию всё - все мои физические, духовные и нравственные силы". Он ответил: "Я верю в вас, Р. Пири, верю в ваш успех,- если это только в пределах человеческих возможностей".
17 июля мы покинули Норт-Сидни и направились к мысу Йорк на побережье Гренландии. На борту "Рузвельта" находилось 22 человека, включая меня самого, капитана судна Р. Бартлетта, доктора Гудсела, профессора Р. Марвина, трех моих помощников - Д. Макмиллапа, Д. Борупа, М. Хенсона. 1 августа судно подошло к мысу Йорк, где я отобрал людей, которых хотел взять с собой. В тот же день "Рузвельт" отплыл с мыса Йорк, имея на борту несколько эскимосских семейств, а также около сотни купленных у эскимосов собак. 3 августа в бухте Норт-Стар, по-эскимосски Умуннуи, мы взяли на борт еще две или три эскимосские семьи, а также собак. 11 августа в Эта мы выгрузили собак на остров, после чего судно было вымыто, котлы вычищены и заполнены свежей водой, грузы, продукты просмотрены и переложены, чтобы привести судно в боевую готовность для предстоящей встречи со льдом. В Эта мы взяли на борт еще несколько эскимосов и высадили на берег всех тех, кого я не хотел везти с собой к месту зимней стоянки. Всего у нас было 49 эскимосов, включая 17 женщин и 10 детей, и 246 собак. 18 августа мы пошли на север.
22 августа, на пятый день плавания,- наша счастливая звезда работала, должно быть, сверхурочно - мы сделали феноменальный бросок более чем в 100 миль прямо по середине пролива Кеннеди, не встречая помех ни в виде льда, ни в виде тумана. Впереди лежал пролив Робсон. Здесь встретились и лед, и туман. Дальше мы либо боролись со льдом, либо увертывались от него, либо укрывались в какой-нибудь бухточке и гадали, когда можно будет возобновить борьбу. День проходил за днем. Наконец, 2 сентября мы вырвались из тупика в бухте Линкольн и 5 сентября подошли к мысу Шеридан. Теперь мы могли вплотную приступить к решению второй части задачи - организации санного похода от корабля к полюсу. Мы точно знали, что и как надо делать. Лишь несколько месяцев ожидания, осенняя охота и долгая темная зима отделяли меня от конечного броска.
Главной целью осенних санных поездок была доставка на мыс Колумбия припасов и снаряжения, необходимых для весеннего санного похода к полюсу. Мыс Колумбия, лежащий в 90 милях к северо-западу от места стоянки судна, был избран по двум причинам: во-первых, он ляется самой северной оконечностью Земли Гранта, во-вторых, достаточно удален к западу от сферы действия течения, выносящего лед в пролив Робсон. Оттуда могли направиться прямо на север по льду полярного :оря. Тягловой силой во время переброски снаряжения являлись собаки и сани эскимосского типа. 16 сентября отправился по назначению первый санный поезд с припасами. 12 октября солнце рассталось с нами. Осенняя работа окончилась 5 ноября. Долгую полярную ночь мы проводили в основном на корабле, и лишь в полнолуние отдельные отряды отправлялись на охоту.
15 февраля Бартлетт покинул "Рузвельт", за ним к мысу Колумбия отправились остальные отряды. В последний день февраля отряды Бартлетта и Борупа вышли на лед и направились на север. Отряды один за другим выходили по следу Бартлетта. Я со своим отрядом выехал последним 1 марта. Таким образом, вся экспедиция, состоявшая из 24 человек, 19 саней и 133 собак, находилась 1 марта на льду полярного моря примерно на 83-й параллели.
Наконец мы достигли места первой стоянки Бартлетта в 10 милях пути от края ледниковой кромки. Тут нас ждали два иглу, и я занял один, а отряд Марвина другой. Отрядам Гудсела, Макмиллана и Хенсона предстояло самим построить для себя жилища. Бартлетт и Боруп, находясь в авангарде, строили по иглу па каждой своей стоянке. Я как самый старший в экспедиции занимал один из них, а очередность занятия другого остальные отряды определяли жеребьевкой.
Во второй день встретили первую полосу открытой воды шириной в четверть мили, образовавшуюся уже после того, как тут прошел отряд Бартлетта. Пришлось разбить лагерь. Наутро 3 марта мы услышали скрежет льда и поняли, что полынья закрывается. С трудом нашли след Бартлетта, оказавшийся в 1,5 мили к западу. К вечеру мы дошли до третьего лагеря капитана. Боруп и Марвин отправились уже к мысу Колумбия за новым снаряжением. 4 марта открылось безрадостное зрелище - белоснежное пространство льда прорезала река иссиня-черной воды шириной около четверти мили, простиравшаяся, насколько хватал глаз, на запад и восток. Бартлетт рассказал, что ночью проснулся от шума, которым сопровождалось вскрытие этой огромной полыньи. Она представляла собой всего-навсего трещину во льду, образовавшуюся под напором ветра и сизигийного прилива, которые набирали силу к полнолунию 6-го числа.
День за днем проходили в ожидании закрытия полыньи. Вечером 10 марта полынья почти закрылась, и я распорядился наутро готовиться к выходу. 11-го мы благополучно перебрались через полынью и прошли за день не менее 12 миль. Все отряды шли вместе. 14 марта на широте 84° 29' Хенсон получил указание следовать пять следующих переходов в авангарде, а доктор Гудсел выехал обратно к мысу Колумбия. В тот же день нас нагнал отряд Марвина. Макмиллан мучался с отмороженной пяткой, и я сразу же решил отослать его 15 марта на сушу. В главном отряде экспедиции теперь насчитывалось 16 человек, 12 саней и 100 собак. Теперь впереди шли три отряда, я следовал за ними.
17 марта мы настигли Хенсона с его людьми на стоянке. После непродолжительного сна я выслал Марвина вперед прокладывать след, дав ему указание сделать два больших перехода. Марвин вышел в путь рано утром. Немного погодя вслед за ним вышли Бартлетт, Боруп и Хенсон, все с ледорубами, чтобы улучшить проложенную им дорогу. За ними следовали упряжки их отрядов; я, как обычно, шел замыкающим. 19 марта благодаря более высокому стоянию солнца мы впервые могли произвести широтное наблюдение, оказалось 85°23' с. ш. 20 марта Бартлетт вновь стал во главе авангардного отряда, а Боруп выехал обратно на юг. При всем своем рвении Боруп имел слишком мало опыта работы на предательском полярном льду, и я не хотел подвергать его дальнейшему риску. Кроме этого, он так же, как и Макмиллан, отморозил себе пятку. Состав главных сил экспедиции сократился до 12 человек, 10 саней и 80 собак.
20 марта Марвин замерил глубину океана и, к нашему удивлению, достиг дна всего лишь на глубине 310 морских саженей, при сворачивании проволока оборвалась, и часть ее вместе с лотом осталась на дне океана. 21 марта Марвин снова приступил к измерению глубины, но, вытравив 700 морских саженей проволоки и не достав дна, потерял два ледоруба, которые он использовал вместо лота, и еще часть проволоки.
25 марта я достиг лагеря, где нас ждали Бартлетт Хенсон. В этот день Марвин, воспользовавшись ясной погодой, измерил высоту солнца над меридианом и определил наше местоположение. Оно оказалось 86°38' с. ш. В тот же день около четырех часов Бартлетт и два эскимоса вышли в авангарде на север. Утром 26 марта вслед за Бартлеттом отправился отряд Хенсона, а Марвин с двумя эскимосами выехали на юг.
29 марта мы встретили огромную полынью. Образовавшееся от сгущения паров облако и его отражение в черной воде внизу было таким густым, что мы не видели противоположного берега полыньи - если только у нее вообще был северный берег. Как ни мучительно было ждать, иного выхода не оставалось. Бартлетт попытался измерить глубину моря, но, вытравив 1260 морских саженей проволоки, дна не достиг. Сматывать с барабана всю проволоку он не стал, опасаясь, что вследствие какого-нибудь дефекта проволока оборвется и мы потеряем ее, а нам хотелось сохранить всю проволоку, какая у нас была, для нашего крайнего северного промера.
30 марта полынья закрылась. Мы ринулись вперед, не дожидаясь, пока лед вскроется вновь. В этот день все три отряда - Бартлетта, Хенсона и мой - шли вместе, то и дело перебираясь через узкие полосы молодого льда, на месте которого еще недавно была открытая вода. Нам пришлось пересечь озеро молодого льда в шесть или семь миль шириной; лед был тонкий и прогибался под нами, когда мы во весь опор гнали собак к противоположному берегу. 31 марта я шел с Бартлеттом в авангарде. Он был настроен серьезно и хотел идти дальше, но по плану ему полагалось повернуть обратно, так как у нас не было достаточно провианта, чтобы основной отряд мог идти в расширенном составе. 1 апреля Бартлетт произвел определение широты. Результат оказался 87°49'49" с. ш. Когда расчеты были закончены, мы составили две копии - одну для Бартлетта, другую для меня, и после необходимых приготовлений капитан тронулся в путь по проложенному следу.
В основных силах экспедиции остались два отряда - Хенсона и мой. С нами было 4 эскимоса, пять саней и 40 собак. Уместно объяснить, почему я избрал именно Хенсона в качестве спутника. Хенсон имел многолетний опыт работы в Арктике и был в ней почти так же искусен, как эскимосы. Вместе с тем он все же уступал в компетентности белым участникам экспедиции, когда дело шло о возвращении на материк. Он не имел дерзания и инициативы Бартлетта, Марвина, Макмиллана или Борупа, и я не считал себя вправе подвергать его опасности.
Вскоре после полуночи 2 апреля я вышел на север в авангарде отряда. Мы шли 10 часов без остановок, я был уверен, что мы покрыли 30 миль, но предпочел оценить пройденный путь более скромно - в 25 миль. 3 апреля мы шли 10 часов, но проделали путь только в 20 миль из-за задержки, которая потребовала работы ледорубами и еще одной краткой задержки перед узкой полыньей.
4 апреля мы снова шли 10 часов по прямой и отмахали не меньше 25 миль. Мы остановились для короткого сна и рано вечером того же дня снова вышли в путь. На стоянке 5 апреля я дал людям выспаться более основательно, чем на предыдущих ночевках, так как все мы были измотаны и нуждались в отдыхе. Я произвел определение широты. Наблюдения дали 89°25' с. ш., т. е. мы находились в 35 милях от полюса. Еще до полуночи
5 апреля мы снова вышли в путь. Пройдя, по моим расчетам, полных 15 миль, мы устроили привал, напились чаю и дали отдохнуть собакам. Затем вышли в новый 15-мильный переход. За 12 часов пути мы прошли 30 миль. Наш последний марш на север закончился 6 апреля в 10 часов утра.
Примерно в полдень по местному времени я произвел первое на нашей полярной стоянке определение высоты солнца по меридиану мыса Колумбия и вычислил широту. Наше местоположение было 89°57' с. ш. На следующий день мы прошли на север еще миль десять. В конце перехода я смог произвести ряд удовлетворительных наблюдений в полдень по меридиану мыса Колумбия. Наблюдения показали, что мы находимся за полюсом. К этому времени я произвел всего тринадцать ординарных, или шесть с половиной двойных наблюдений солнца на двух разных станциях в трех разных направлениях в разное время. Я допускал погрешность в своих наблюдениях приблизительно в 10 миль, поэтому, пересекая лед в различных направлениях, я в какой-то момент должен был пройти ту точку, или очень близко от нее, где север, юг, восток и запад сливаются воедино. Водрузив на льду американский флаг, я велел Хенсону подготовить с эскимосами троекратное "ура", которое они и исполнили с величайшим воодушевлением. Затем в щель между ледяными глыбами торосистой гряды я вложил бутылку с диагональной полосой моего флага и записку.
7 апреля в 4 часа дня мы покинули наш лагерь у Северного полюса. Отныне нам следует побольше находиться в пути, поменьше спать и торопиться каждую минуту. Я предполагал совершить все обратное путешествие двойными переходами, т. е. покрывать расстояние одного перехода на север, завтракать и пить чай, снова делать переход, спать несколько часов и опять выходить в путь. На деле вышло так, что мы совсем ненамного уклонились от этого плана. Точнее говоря, мы изо дня в день за три перехода на юг покрывали расстояние пяти переходов на север. С каждым выигранным днем уменьшалась опасность того, что ветер и подвижки льда уничтожат обратный след. Однако такой неприятности не случилось. След, по которому повторно прошли наши вспомогательные отряды, был по большей части легко узнаваем и хорошо сохранился.
Первые пять миль обратного пути мы мчались во весь опор. Затем мы подошли к узкой трещине, заполненной молодым льдом, где можно было попытаться измерить глубину океана - у полюса это оказалось неосуществимо из-за толщины льда. Мы прорубили полынью и вытравили 1500 морских саженей проволоки, но дна не достали. При наматывании проволока оборвалась и вместе с лотом пошла ко дну. 8 апреля мы достигли первого лагеря, под 89°25' с. ш., 9-го - лагеря под 87°47' с. ш. Мы, естественно, предполагали, что наш след может быть стерт. Однако подвижки льда были не настолько значительны, чтобы разорвать его. А боковых подвижек льда - в восточном и западном направлениях - пока вообще не наблюдалось. Собственно, это и являлось как бы обусловленной самой природой счастливой чертой нашего обратного похода и главной причиной, почему у нас было так мало осложнений в пути. 11 апреля мы достигли лагеря под 86°38' с. ш. След в нескольких местах прерывался, но мы каждый раз без особого труда находили его. 19 апреля к вечеру вдали на юге показались очертания гор Земли Гранта. 23 апреля в 6 часов утра мы достигли мыса Колумбия. Славно поспав здесь почти целых два дня, мы за два перехода достигли "Рузвельта".
Всю радость при виде корабля убила новость, ошеломившая меня,- Марвип утонул в полынье, возвращаясь на мыс Колумбия. Подробности его смерти навсегда останутся покрыты мраком. Он был один, когда предательский молодой лед, лишь недавно затянувший полосу открытой воды, подломился под ним. В ледяной воде смерть, должно быть, наступила скоро. На "Рузвельте" я также узнал, что Макмиллан и доктор Гудсел прибыли на корабль 21 марта, Боруп - 11 апреля, эскимосы отряда Марвина - 17 апреля, а Бартлетт - 24 апреля. Теперь весь экипаж жил ожиданием той поры, когда "Рузвельт" развернется носом на юг, к дому.
Это случилось 18 июля. По пути мы остановились у мыса Саумарес и высадились на берег. Там я впервые услышал об эволюциях доктора Кука, предпринятых им в прошлом году, пока его не было в Анноатоке. 17 августа мы прибыли в Эта. Там я узнал дальнейшие подробности эволюции доктора Кука во время его пребывания в тех краях. 5 сентября мы бросили якорь в Индиан-Харбор, откуда направили ряд телеграмм о своем достижении.
Нашей победой мы обязаны опыту, мужеству, выносливости и преданности всех участников экспедиции, а также непоколебимому доверию руководителей, членов и друзей Арктического клуба Пири, давших нам необходимые средства, без которых ничего невозможно было бы сделать. Источником нашего успеха была тщательно спланированная, математически рассчитанная система, основные моменты которой состоят примерно в следующем:
1. Провести корабль сквозь льды как можно дальше на север.
2. В течение осени и зимы интенсивно охотиться, чтобы у участников экспедиции было вдоволь свежего мяса.
3. Иметь собак больше необходимой нормы, приняв их убыль за 60%.
4. Пользоваться доверием у большого числа эскимосов, чтобы они были готовы следовать за главой экспедиции в любое указанное им место.
5. Располагать толковыми помощниками.
6. Предварительно доставить к месту выхода в санный поход достаточно продовольствия, топлива, одежды, печек и другого снаряжения, чтобы основной отряд мог пройти до полюса и обратно.
7. Иметь большой запас саней наилучшего типа.
8. Иметь достаточное количество вспомогательных отрядов, каждый под руководством опытного помощника, которые будут отсылаться обратно по мере продвижения на север.
9. Тщательно испытать каждый предмет снаряжения
10. Обладать опытом преодоления широких пространств открытой воды.
11. Вернуться тем же маршрутом, по которому экспедиция шла на север, использовать проложенный след и уже построенные иглу, чтобы сберечь время и силы, необходимые на постройку новых иглу и прокладывание следа.
12. В точности знать, какой нагрузке можно подвергать каждого человека и собаку без риска повредить их здоровью.
13. Знать физические и духовные способности каждого помощника и эскимоса.
14. Глава экспедиции должен пользоваться абсолютным авторитетом у всех членов экспедиции, чтобы любое его приказание выполнялось беспрекословно.
Без системы головных и вспомогательных отрядов, как доказывает опыт экспедиций прошлого, для человека было бы физически невозможно достичь Северного полюса и вернуться обратно. Любой путь, пройденный головным отрядом со своим легким грузом, может быть покрыт основным отрядом за меньшее время даже на тяжело груженных санях, поскольку основной отряд двигается по уже проложенному следу, не теряя времени на разведку.
Другими словами, головной отряд задает темп всей экспедиции и проходимое им расстояние является мерилом пути для основного отряда. Важный фактор успеха - вспомогательные отряды. Легко понять, что за несколько дней похода по бездорожным льдам полярного моря содержимое одних или нескольких саней целиком поглощается людьми и собаками. Чем дальше идет отряд, тем больше саней освобождается. Эти сани вместе с погонщиками и собаками отсылаются обратно, чтобы обеспечить дальнейшее продвижение основного отряда.
Однако у моих вспомогательных отрядов была и еще одна важная задача: держать след открытым для быстрого возвращения основного отряда. Лед полярного моря не представляет собой неподвижной поверхности. Даже в середине холоднейшей из зим сильный ветер за сутки или даже за полсуток может привести в движение большие ледяные поля, и они, сталкиваясь ;и надвигаясь друг на друга, нагромождают торосистые гряды в одном месте, открывают полыньи в другом. Однако при нормальных условиях подвижки льда не достигают особенного размаха, так что отряд, по истечении этого срока выходящий обратно по следу, может связать все разрывы, возникшие в результате подвижек льда. Таким образом, благодаря вспомогательным отрядам обратный след постоянно поддерживается открытым. В результате перед основным отрядом лежит проторенная дорога до самого материка, по которой он может идти со скоростью, в полтора, а то и в два раза превышающей скорость продвижения на север (не тратится время на прокладыванио следа и возведение иглу).
Стандартный дневной рацион питания на одного человека составлял 2 фунта 4,5 унции, рацион собаки - фунт пеммикана. Стандартный груз содержал продовольствия на 50 дней для погонщика и упряжки собак.
Измерение глубины океана производилось с помощью двух деревянных барабанов, на каждый из которых было намотано 100 морских саженей специально изготовленной стальной фортепьянной проволоки диаметром 0,028 дюйма. Вес одного барабана с лотом составлял 44,4 фунта. Благодаря небольшому его весу двое людей легко управлялись с ним.
Расстояние, которое мы проходили день за днем, определялось счислением, а затем уточнялось полуденными наблюдениями высоты солнца. Наш метод счисления был весьма прост: направление мы определяли по компасу, а для вычисления расстояния брали среднее из предположений Бартлетта, Марвина и моих о длине пройденного за день пути. Разумеется, счисление, совершенно не проверяемое астрономическими наблюдениями, было бы недостаточно для научных целей. Фактически астрономические наблюдения производились каждые пять переходов, если только вообще предоставлялась такая возможность.
Наш труд увенчался успехом, но независимо от того мне доставляет истинное наслаждение сознавать, что, даже если бы мы потерпели поражение, я бы не мог упрекнуть себя в каком-либо недосмотре. Были предусмотрены все возможные случайности, ожидать которые научил меня многолетний опыт. На протяжении четверти века я вел игру с Арктикой. Мне было 53 года. Я уже прошел период полного расцвета сил, мне, возможно, несколько недоставало подвижности и жара юности. Но эти минусы, быть может, полностью компенсировались тренированностью, закалкой и выносливостью, знанием себя и того, как рассчитывать свои силы. Я знал, что это моя последняя игра на великой шахматной доске Арктики. На этот раз предстояло либо победить, либо быть окончательно побежденным. Вера в меня и ту миссию, которой я отдал лучшие годы своей жизни, щедро оправдалась.