Подвиг штурмана Альбанова

Владилен ТРОИЦКИЙ

Как же сложилась судьба Альбанова и Конрада после их возвращения на Родину?
На второй день после прибытия Альбанова в Архангельск его пригласили в редакцию местной газеты, записали рассказ о пережитом и опубликовали в четырех номерах (Альбанов В. Экспедиция Г. Л. Брусилова. Газ. "Архангельск",1914, №№187,188,190,191). В этой публикации мы видим детали, которые впоследствии в его книге не повторялись. Например, описывая свое вынужденное купание при опрокидывании айсберга, он добавил, что при этом у него "погибли решительно все личные документы и морские дипломы". На мысе Флора они с Конрадом нашли дневник неизвестного участника английской экспедиции и отдали кому-то из ученых на "Св. Фоке". Там же они обнаружили несколько ручных гранат, которые неудачно пытались взорвать для привлечения внимания появившегося "Св. Фоки". Описывая заболевания своих спутников, Альбанов рассказывал, что у них вначале были парализованы ноги, затем руки, после чего наступало полное безразличие, но десны не болели и не кровоточили. Это подтверждает предположение современных медиков, что члены его группы болели не цингой, а трихинеллезом, вызываемым непроваренным мясом морских животных или медведей.
В первые же дни Альбанов сообщил родственникам Г. Л. Брусилова об отсылке в Главное Гидрографическое управление большого пакета, который вручил ему при оставлении "Св. Анны" начальник экспедиции. В пакете оказались рапорт Брусилова и написанные рукой Е. А. Жданко копии судового журнала "Св. Анны" и Таблиц метеорологических наблюдений и измеренных ,глубин. Эти материалы* были сразу же опубликованы в "Записках по гидрографии" (1914, том 38^ с примечанием Альбанова о причинам его ухода со "Св. Анны".
В условиях военного времени Альбанов и Конрад были назначены в Беломорскую ледокольную флотилию, которая организовывалась для проводки транспортных судов с военными грузами в Архангельск. Ледокольные суда для флотилии закупались в Англии и Канаде. Пока суда еще не прибыли, Альбанову разрешили съездить в Петроград повидаться с матерью и младшей сестрой. В Петрограде он побывал у заведующего гидрометеорологической частью Главного гидрографического управления Л. Л. Брейтфуса, признанного историка арктических исследований. Брейтфус убедил Альбанова написать о пережитом, пообещав опубликовать его рассказ в "Записках по гидрографии".
С ноября 1914 года Альбанов приступил к работе ревизора (второго помощника капитана) на купленном в Канаде ледорезе "Эрл грей", переименованном в "Канаду"; здесь же служил матросом А. Конрад (в советское время судно называлось "Ф. Литке"). В ледокольной флотилии Альбанов прослужил три года. С осени 1915 года он - старший помощник капитана "Канады" Н. К- Мукалова, впоследствии известного полярного капитана. Летом 1916 года Альбанов был назначен капитаном портового ледокола № 6.
Служба отнимала все время. Альбанов даже не имел квартиры на берегу. "В городе никогда не бываю",-; писал он Н. В. Пинегину в конце 1915 года. Когда стало оставаться все меньше надежды на возвращение "Св. Анны" и спасение четырех матросов, затерявшихся близ мыса Гранта, у Альбанова участились заболевания нервной системы, расстроенной переживаниями, выпавшими на его долю во время ледового путешествия.
В течение 1916 года в перерывах между вахтами Альбанов работал над записками, понимая, что теперь только он может рассказать о трагическом дрейфе "Св. Анны" и походе по льдам. В марте 1917 года рукопись была отпечатана в двух экземплярах, вероятно, его старшей сестрой Людмилой, работавшей в то время в Петрограде машинисткой. Первый экземпляр был послан Брейтфусу на отзыв и передачу в редакцию журнала "Записки по гидрографии", а второй, аккуратно переплетенный в виде большой книги с вклеенной картосхемой дрейфа шхуны и ледового похода, Альбанов хранил до конца своей жизни как самую дорогую вещь.
Весной и летом 1917 года, бывая в Петрограде наездами по службе и для лечения, Альбанов представлял редакции собственноручные рисунки, иллюстрирующие ледовый поход, восстановленный по памяти чертеж помещений "Св. Анны" и фотографии, сделанные со "Св. Фоки" на мысе Флора. В переписке с Брейтфусом * Альбанов обсуждает, какой быть будущей книге. В июне он вступил во Всероссийский союз моряков. В его профсоюзной книжке в графе "семейное положение" написано - "холост".
В сентябре 1917 года из-за обострения нервного заболевания Альбанов попал в Петроградский военный госпиталь, где был признан негодным к военной и морской службе. Возвращаться в Архангельск, откуда по болезни был уволен, Альбанов не захотел. До зимы он некоторое время работал на портовых судах в Прибалтике, а затем поселился в Ревеле. В Ревеле он просматривал присылавшиеся из "Записок по гидрографии" корректурные листы будущей книги. В середине января 1918 года Брейтфус послал Альбанову образец первой части отпечатанной книги в Приложении к выпуску № 4 журнала.
Накануне вступления в Эстонию немецких оккупационных войск Альбанов уехал в Петроград, а в апреле, спасаясь от голода и безработицы, вместе с матерью и сестрами выехал в Красноярск. Здесь формировался речной отряд Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, которая по декрету В. И. Ленина возобновляла исследовательские работы в Арктике. Первое время Альбановы проживали в гостинице "Енисей", а затем поселились в угловом доме на пересечении улиц Песочной (Урицкого) и Почтамтской (Перен-сона). По ходатайству Брейтфуса Альбанова приняли в Енисейскую партию экспедиции на должность производителя гидрографических работ на пароход "Север", капитаном которого был К. А. Мецайк.
По воспоминаниям К. А. Мецайка, Альбанов - "невысокий человек в потертом пальто, с нервным худым лицом.., добродушный, покладистый, но с поразительно неустойчивым настроением. Никогда нельзя было сказать, что послужит причиной очередной вспышки: чье-то неосторожное слово, даже взгляд приводили его в исступление..." *
Сохранилось единственное письмо Альбанова из Красноярска, адресованное Брейтфусу: "Многоуважаемый Леонид Львович! Я неоднократно и лично, и письмом, и телеграммой осмеливался беспокоить Вас своими просьбами об устройстве моей "карьеры". Поэтому считаю необходимым уведомить Вас, что на службу я принят... Конечно, такой быстроте событий много способствовали Вы, за что спешу принести Вам свою искреннюю благодарность. Хотя я и мог поступить в Енисейское национальное пароходство, или иначе "Нацпар", но мне это не очень улыбалось, и служба в промере, конечно, во всех отношениях лучше. Пока моя роль в экспедиции, не определилась, но это в сущности не важно в наше время, в особенности когда нет ни чинов, ни орденов, а есть только "моряки военного флота". Будущее же покажет само, к чему лучше всего приложить мне свои руки и, по правде говоря, поверхностные все же познания, пока же я доволен. Еще раз благодарю Вас. С совершенным уважением, готовый к услугам В. Альбанов. 12 мая 1918 года, Красноярск".
По сохранившимся в Государственном архиве Красноярского края документам (ГАКК, ф. Р-53, Р-258) видно, что перед отплытием экспедиции Альбанов получил со склада небольшой котел для установки на паровой промерный катер. В середине июня пароход "Север" с баржой, загруженной углем и продовольствием для радиостанции Диксона, двинулся вниз по Енисею. Катер Альбанова часто отходил от каравана и выставлял предостерегательные вехи, ограждая судоходный фарватер. Выполняя задание, гидрографы "Севера", в том числе и Альбанов, впервые построили на мысах Доро-феевский, Сеченский, Мезенина створные знаки, указывающие выявленные фарватеры. И поныне эти створы, уже с новыми современными знаками, указывают енисейским судам безопасный путь.
На рейде острова Диксон гидрографы встретили ледокольные транспорты "Таймыр" и "Вайгач", которые под командованием Б. А. Вилькицкого пришли сюда из Архангельска для продолжения прерванных в 1915 году промерных работ. Пароход "Север" получил задание Вилькицкого исследовать глубины в бухте острова, а "Таймыр" и "Вайгач" пошли на юг двумя параллельными галсами. Напротив мыса Ефремов Камень "Вайгач" неожиданно на полном ходу наскочил на неизвестную подводную скалу. Вилькицкий вызвал по радио мелкосидящий "Север" для исследования глубин вокруг "Вайгача". Промеры, в которых участвовал и Альбанов, показали, что транспорт наскочил на каменный столб, почти отвесно вздымающийся с сорокаметровых глубин. Остаток лета 1918 года гидрографы "Севера" провели возле "Вайгача", спасая имущество с обреченного судна, изучая глубины вокруг зловещего мыса Ефремов Камень. На его вершине они с участием Альбанова построили деревянный маяк, сохранившийся доныне.
В навигацию 1919 года Альбанов вновь участвовал в гидрографических и лоцмейстерских работах в низовьях Енисея и на острове Диксон, где гидрографы "Севера" выявили и нанесли на карту много мелких островков. Один из них в южной части гавани Диксона они назвали "Север", в честь своего парохода. Соседний с ним островок уже в 60-е годы диксонские гидрографы назвали островом Альбанова - в память о его участии в промерах и съемках здешней гавани.
В конце октября 1919 года вернувшийся из плавания Альбанов нашел в своей квартире лазарет: мать и сестры болели сыпным тифом, свирепствовавшим в Красноярске накануне краха колчаковской власти. Старшая сестра Людмила умерла, младшая Варвара и мать начали выздоравливать. Позже Варвара рассказывала своим знакомым, что еще до их выздоровления брата куда-то послали от работы в сторону Омска, хотя ехать он очень не хотел, ссылался на болезнь родных, но его все же вынудили поехать. Из этой поездки Альбанов не вернулся.
По словам Варвары, в учреждении, где работал брат, им с матерью сказали, что он умер от тифа в Новони-колаевске (ныне Новосибирск), место захоронения осталось неизвестным.
По словам В. И. Задориной, ее дядя Г. Д. Крушиноа, близкий товарищ Альбанова, помощник капитана парохода "Север", рассказывал, что Альбанов не раз обращался к Колчаку с проектом поисков "Св. Анны" у берегов Гренландии. Дело в том, что А. В. Колчак в свое oвремя был гидрографом и принимал участие в Русской Полярной экспедиции Э. В. Толля. Будучи "Верховным правителем Росгии", он не забывал про Север и распорядился не свертывать в Арктике гидрографические работы. Видимо, проект поисков "Св. Анны" Колчака заинтересовал, и Альбанов был вызван в Омск.
Чем закончились их переговоры, неизвестно, поскольку на обратном пути Альбанов погиб в железнодорожной катастрофе В. И. Задорина слышала, что ее дядя и сестра Альбанова Варвара ездили к месту катастрофы, где нашли его портфель с вещами и ногу, которую опознали по документам в кармане брюк.
Капитан парохода "Север" К. А. Мецайк также считал, что Альбанов погиб при взрыве эшелона с боеприпасами на станции Ачинск. Другой енисейский капитан Н. П; Тычков слышал, что в 1919 году Альбанов выезжал в Омск по личному вызову Колчака.
В красноярской газете "Советская Сибирь" в первых числах января 1920 года была помещена заметка о взрыве 27 декабря 1919 года артиллерийского эшелона, что повлекло большие человеческие жертвы и разрушения. По всей вероятности, именно в этот день и оборвалась жизнь мужественного полярного путешественника.
Мать Альбанова умерла в 1933 году. Сестра Варвара 40 лет проработала в красноярском доме младенца № 1. Всю жизнь она бережно хранила в привезенном из Петрограда небольшом сундуке рукописи, документы, фотографии, рисунки на больших листах ватмана, модель парусного судна (Эту модель "Св. Анны", длиной около 60 сантиметров, собственноручно сделанную Альбаиовым, В. И. Задорина в 1930-х годах видела в семье Г. Д. Крутикова. Очевидно, позже она находилась у его сына - Александра Григорьевича Крушинова, работавшего в 1950-х годах инженером на одном "из зйнодов в Новокузнецке (тогда город Сталинск) Кемеровской области.) и самую ценную вещь брата - "большую книгу" с вклеенной, складывавшейся вчетверо картой. Она знала, как брат дорожил этой книгой. Именно ее она прижимала к груди, когда стала известна трагическая весть. Ее соседка К. Судьина рассказывала в начале 80-х годов: "Зимой 1920 года Варвара пришла к нам вся в слезах, держа прижатую к груди большую книгу, со словами "брат мой погиб где-то, не могут его найти".
Известно, что в середине тридцатых годов к В. Аль-бановой приезжали из Ленинграда двое (удалось установить, что один из них был В. Ю. Визе), просили вещи брата для музея Арктики. Она передала им все имевшиеся у нее документы, фотографии, портсигар из лыка-соломки. Но самые ценные для нее памятные вещи - "большую книгу", дневники, несколько рисунков на ватмане-не отдала, говорила: "буду хранить до конца дней своих". Эти рукописи брата соседи видели у -нее еще в середине 60-х годов, брали читать "большую книгу".
После смерти Варвары Ивановны Альбановой в октябре 1969 года этих реликвий полярного штурмана не нашли. Соседка ее А. Л. Андер рассказывала, что примерно за полгода до смерти, будучи серьезно больной, Варвара 'Ивановна послала по почте все рукописи и рисунки брата в какое-то научное учреждение, но так и не получила подтверждения о вручении бандероли адресату, и это ее тревожило все последние месяцы жизни. По наведенным справкам, эти материалы Альбанова не были получены ни одним научным учреждением, имеющим отношение к Арктике. Хочется верить, что они не пропали безвозвратно и со временем найдутся.
Спутник Альбанова по ледовому походу А. Э. Конрад посла гражданской войны плавал матросом, а с начала 30-х годов - машинистом и механиком на судах Балтийского пароходства. В 1939 году ему удалось совершить сквозное плавание по Северному, морскому пути, о котором так мечтали на "Св. Анне",- в должности машиниста земснаряда "Зея" он участвовал в перегоне каравана землечерпалок из Архангельска на Дальний Восток. Умер Конрад в 1940 году в Ленинграде от плеврита. Родственники передали в Музей Арктики его дневник о плавании 1912-1914 годов. Это толстая тетрадь в черном коленкоровом переплете, титульный лист которой озаглавлен рукой Е. А. Жданко. В нем обычно с интервалами в одну-две недели Конрад очень лаконично записывал нехитрые матросские события, результаты; охоты. Эти строки не добавляют ничего существенного к запискам Альбанова. Анализ дневниковых записей гза июнь 1914 года позволяет понять, что "беглецами", ушедшими 19 июня на лыжах к острову, были Конрад и Шпаковский. Впоследствии Конрад, вероятно, очень раскаивался в своем поступке, из-за которого пришлось бросить каяк, а на двух оставшихся путники были вынуждены плыть к мысу Флора поочередно, что и вызвало гибель четырех пешеходов на пути по леднику к мысу Гранта. По-видимому, этим и объясняется нежелание Конрада рассказывать об экспедиции на "Св. Анне", что отмечали все, кто пытался его расспрашивать.
Какова же судьба четырех пропавших пешеходов? Обратимся к современной крупномасштабной карте юго-западного побережья острова Земля Георга, по которому пролегал их маршрут. Участок от мыса Ниль до залива Грея (примерно половина пути до мыса Гранта, на котором была назначена встреча) почти всюду представляет собой отвесный обрыв ледникового барьер.а высотой 20-30 метров. Только первые шесть-семь километров от мыса Ниль пешеходы могли не опасаться трещин, идя по ровной поверхности ледника. Затем на подходе к выступающему из ледника нунатаку - скалистому массиву - их подстерегали глубокие ледниковые трещины, окружающие нунатак со всех сторон. Местами они образуют настоящие ущелья, глубиной до десятков метров, с отвесными краями. Начинаются они сразу от берегового обрыва и несколькими параллельными группами тянутся, постепенно суживаясь, вверх по леднику, на два-три километра от берега к ледниковому куполу, где на высоте 200-300 метров от уровня моря эти трещины зарождаются. Подойдя к трещинам со стороны мыса Ниль, пешеходы, конечно, поняли, что надо подниматься вдоль них к вершине ледника, чтобы обойти трещины. Поскольку ни на мысе Гранта, ни на берегах бухты Грея, куда с судна "Герта" высаживалась спасательная партия в августе 1914 года, следов людей найдено не было, остается предполагать, что пешеходы провалились в одну из трещин, перегородивших им путь в районе упомянутого нунатака.
Средняя скорость сползания в море подобных ледников около 50 метров в год, поэтому ледяной склеп с останками пешеходов уже несколько десятилетий тому назад сполз в море, вероятнее всего, напротив нунатака в семи километрах к юго-востоку от мыса Ниль. Известно, что у старшего пешеходной группы П. Максимова имелась винтовка, которую тралением здесь подводным металлоискателем нетрудно обнаружить и теперь. Есть некоторые основания предполагать, что у П. Максимова и его спутника стюарда Я. Регальда, которые в группе Альбанова являлись людьми, наиболее близкими к начальнику экспедиции Г. Л. Брусилову, находились зашитые в одежде в коленкоровых пакетах личные письма Брусилова.
Отсуствие этих писем в пакете к начальнику Гидрографического управления, доставленном Альбановым, авторы некоторых публикаций пытаются объяснять его недобросовестностью. Между тем простейший подсчет веса содержимого в пакете, опечатанном пятью сургучными печатями, а также запаянных вместе с ним в жестяной банке личных документов показывает, что в ней не было личных писем Брусилова, Жданко, корреспонденции В. Шленского. Вспомним, что Альбанов, перед тем как забрать почту, ужасался, какой тяжести окажется несколько недель писавшаяся корреспонденция, но "почта оказалась очень невелика, не более 5 фунтов". Это вес официального пакета, документов и жестянки. К тому же не надо забывать, что для Брусилова Альбанов являлся уволенным из экспедиции личным недругом, они, по свидетельству Конрада, в течение восьми месяцев почти не разговаривали. Поэтому Брусилов вряд решился бы доверить Альбанову доставку личных писем, вероятно, содержащих нелестные для Альбанова вести.
Возможно, и теперь еще личная почта Брусилова лежит на дне моря с останками П. Максимова недалеко от юго-западного барьера ледника острова Земля Георга. Будем надеяться, что со временем здесь будут предприняты поиски винтовки Максимова, и - кто знает?- может, найдутся коленкоровые пакеты с почтой Брусилова, которая дополнит историю дрейфа "Св. Анны".
Загадкой остается и судьба "Св. Анны" после ухода с нее группы Альбанова. Чаще всего в литературе высказывается предположение о гибели шхуны вследствие разрушения от ледовых сжатий. Однако в той части Северного Ледовитого океана, где протекал дрейф "Св. Анны" в 1914-1915 годах (всего на 100-200 километров севернее Земли Франца-Иосифа и Шпицбергена), уже маловероятны сжатия такой силы, которые могли бы раздавить ее корпус. К тому же следует вспомнить характеристику "Св. Анны", данную А. Э. Конрадом: "Корабль был хорош. Мы неоднократно попадали в сильные сжатия, однако нашу "Аннушку" как яйцо выпирало из ледяных валов. Нет, ее не могло раздавить. Только пожар мог ее уничтожить" *.
Гибель "Св. Анны" от пожара представляется наиболее вероятной, ведь последнюю зимовку среди ее экипажа вновь распространилось заболевание трихинеллезом от плохо проваренной медвежатины. Известно, что среди медведей, обитающих севернее Шпицбергена, встречаются животные, распространяющие-это заболевание. В начале века у северных берегов Шпицбергена от трихинеллеза умерли участники шведской экспедиции С. Андрэ к Северному полюсу. Если заболела команда на "Св. Анне", то в какой-то роковой момент больные .люди могли допустить пожар, уничтоживший деревянное судно.
Если же "Св. Анна" не погибла от пожара, то к середине лета 1915 года ее должно было вынести на южную кромку льда, примерно в то же место, где двумя десятилетиями ранее освободился "Фрам"-севернее Исландии на 200-300 километров. Голода на судне еще не должны были ощущать. Но явно был острый недостаток топлива. Это не позволило бы экипажу запустить паровую машину и преодолеть частые здесь западные ветры, чтобы направиться к Исландии или острову Ян-Майнен. А вот распустить паруса и отдаться на волю этим попутным ветрам, понесшим шхуну к берегам Норвегии, было бы вполне естественно. Затем ее можно было бы направить в Северное море, в пролив между Норвегией и Англией - кратчайший путь на родину.
А ведь как раз в этих водах немецкие подводные лодки с весны 1915 года во исполнение объявленной Германией неограниченной подводной войны беспощадно топили подряд все суда, не спасая их экипажи. По военным сводкам того времени известно, что только в августе - наиболее вероятном месяце появления здесь "Св. Анны"- в водах, примыкающих к Англии, было потоплено свыше ста судов. Поэтому представляется весьма правдоподобной выдвинутая версия, что "Св. Анна" стала жертвой немецких подводных лодок **.
Тайна гибели "Св. Анны" продолжает волновать людей. Периодически появляются сенсационные слухи, версии... В конце 70-х годов редакция журнала "Вокруг света" получила сообщение от жительницы Таллинна . Г. Молчанюк, дальней родственницы Е. А. Жданко, 1О якобы незадолго до войны в Ригу приезжала с сыном или дочерью... Ерминия Брусилова, уехавшая затем в Францию, где проживала постоянно. Родственники А. Жданко, живущие в Москве, считают весьма мало-роятным, чтобы настоящая Ерминия Жданко, или Бру-илова, если ей удалось спастись со "Св. Анны", не по-ыталась бы разыскать своих родственников в России, ыяснилось также, что среди Жданко имелась еще одна рминия Александровна, дальняя родственница московским Жданко, проживавшая в Югославии.
Нельзя не упомянуть еще об одной мистификации, связанной с Е. А. Жданко. В 1928 году в Ленинграде в издательстве "Вокруг света" вышла как перевод с французского книга Р. Гузи "В полярных льдах" с подзаголовком, что это дневник Ивонны Шарпантье - медсестры с погибающей во льдах парусной шхуны "Эльвира". В книжке рассказывалось о дрейфе шхуны во льдах, уходе части экипажа во главе со штурманом и о печальном конце оставшихся - все умерли от голода и болезней. Якобы незадолго до смерти автор дневника -медсестра Шарпантье, последняя из оставшихся еще в живых, зашила дневник в кожаный мешок с поплавками и положила на лед. Его и нашло на севере Атлантики норвежское китобойное судно, капитан которого передал дневник швейцарскому ученому - естествоиспытателю Р. Гузи. Хотя участники трагедии, рассказанной медсестрой Шарпантье, носят в книге норвежские фамилии, аналогия с экспедицией Брусилова здесь явная. Это и подтвердилось, когда был найден французский оригинал книги Р. Гузи. В нем весьма правдоподобно описывается история "Св. Анны" экспедиции Брусилова, но автор дневника - медсестра - названа Наташей Сидоровой, причем сведения о ней путаны и неубедительны. Было сделано предположение, что Р. Гузи, ознакомившись с опубликованной в 1925 году на немецком языке книгой В. И. Альбанова, досочинил историю гибели оставшихся на "Св. Анне", изобразив свой вымысел в виде рассказа медсестры Наташи Сидоровой.
Изучение других книг Р. Гузи это подтвердило: в своей книге о первых полетах в Арктику, вышедшей в 1931 году, касаясь своей прежней книги о "Св. Анне", Р. Гузи писал: "Я попытался каким-то образом восстановить события, происходившие с оставшимися членами экспедиции Брусилова". Казалось бы, все ясно. Но некоторые исследователи высказывают предположение, что, быть может, Е. А. Жданко каким-то образом все же спаслась и передала Р. Гузи свой дневник для опубликования с обязательным условием представить его как вымысел *. Хотя такая версия кажется неправдоподобной, но только тщательное изучение текста двух французских изданий книги Р. Гузи о "Св. Анне", а также всех обстоятельств появления в Риге в предвоенные годы некоей Е. Брусиловой позволит вынести определенное заключение.
Личность В. И. Альбанова всегда будет привлекать внимание полярных исследователей и всех, кто интересуется Арктикой, как пример несгибаемого мужества в, казалось бы, безвыходных обстоятельствах. В память о нем в Арктике в разные годы появились географические названия: мыс Альбанова (Земля Франца-Иосифа), ледник Альбанова (Северная Земля), остров Альбанова (гавань Диксон). С 1971 года бороздит полярные воды гидрографическое судно "Валериан Альбанов", построенное в Финляндии специально для исследования арктических морей. В кают-компании судна хранится как сувенир охотничий нож Альбанова, подаренный экипажу дальними родственниками полярного штурмана.
В географических названиях закреплена также память и о других участниках экспедиции на "Св. Анне". На картах Земли Франца-Иосифа значатся ледник Брусилова (остров Земля Георга), мыс Жданко (остров Брюса), мысы Конрада и Губанова (остров Мейбл), бухта Нильсена (остров Белл). На картах Карского моря наносится глубоководный желоб Анны, а против него на Новой Земле мыс Анны - в память о трагической экспедиции на "Св. Анне", ставшей частицей истории освоения и изучения полярных районов нашей Родины.