|
"ЗАТЕРЯННЫЕ ОСТРОВА"
(или как покорялся последний NEW ONE в Центральной Арктике)
Юрий Заруба, UA9OBA (RRC#1)
Оригинальная статья: http://rrc.sc.ru/win/articles/rs0b.htm
Ссылку прислал: Andrey Musikhin [email protected]
"Бороться и искать!" (слова на памятнике известного полярного радиста, начальника полярной станции на Cеверной Земле Б.Кремера, похороненного на острове Домашнем в 1943г.).
Арктика основательно изучена. Или нам так кажется, что Арктика основательно изучена. Но, число людей, ставящих на карту все ради достижения заветного NEW ONE ни в России, ни в мире не уменьшилось.
Совсем недавно успешном завершилась полярная высокоширотная кино-радиоэкспедиция "Затерянные острова", посвященная 100-летию со дня рождения первопроходцев российского Крайнего Севера: основателя "Норильского никеля" А.П. Завенягина и выдающегося полярного исследователя Г.А. Ушакова.
Экспедиция проходила в период с 16 апреля по 2 мая по маршруту: г.Норильск - о.Диксон - бухта Эклипс - о.Средний - о. Голомянный (Архипелаг Седова) - о.Ушакова - о.Домашний (Северная Земля) - о.Уединения - о.Исаченко (о-ва Сергея Кирова) - о-ва Мона - о.Диксон - г.Норильск, откуда иногородние участники экспедиции разлетелись по домам (Новосибирск, Москва, Липецк, Красноярск).
Основная цель кинорадиоэкспедиции - "радиооткрытие" острова Ушакова (IOTA NEW ONE) достигнута - последнее "белое пятно" на радиолюбительской карте Центральной Арктики закрыто - острову Ушакова присвоен учетный номер по международной программе "Острова в эфире" (IOTA) - AS-156.
Подробное описание хода экспедиции еще впереди, а сейчас можно константировать - мы сделали это! Никто и никогда до нас прежде не работал в любительском эфире с острова Ушакова. Мы "радиооткрыли" остров Ушакова и дали возможность "охотникам за отсровами" записать в свой актив более 25 тыс. QSO с этим и другими редкими артическими островами. Команду из 12 полярных "робинзонов" возглавляла "пятница" - единственная YL и руководитель экспедиции Виктория (RA0BM) и мы одержали победу!
Те, кто хоть раз бывал в Арктике, могут оценить каким трудом далась эта победа. Постоянная изнуряющая борьба с холодом и при этом работа в эфире из палатки, внутри которой -24град. мороза, много физической работы по жизнеобеспечению и многократные свертывания/развертывания снаряжения, радиоаппаратуы и антенн (например 28 апреля экспедиция работала с четырех (!) островов - о.Уединения (AS-057), о-ва Кирова (AS-050), о-ва Мона (AS-068), о.Диксон (AS-005) за один день!). Бесконечные разгрузки/погрузки 1,5 тонн экспедиционного груза, бочки с топливом, ящики с замерзшим продовольстьвием, "общение с дизелем" и со студеными антенными мачтами (у которых замерзла смазка) при резко отрицательных температурах и прочие особенности автономной полярной радиоэкспедиции в самую северную часть Карского Моря.
При этом мы не могли высказать вслух (постоянно работала киногруппа) все что думаем об этом ветре (обмороженные щеки), о красивом льде (особенно после очередного удара об этот лед коленкой!), о холодных мачтах и студеных антеннах, "прохладном" пиве (когда кто-нибудь, сочуствуя нам, в эфире говорил на наше совершенно серьезное "оператор пошел греться чаем" - уж лучше пивком и оно,замерзшее до стадии бутылочных кирпичей, иногда падало на ногу работающему оператору!), о напрочь промерзшем фирменном американском термосе KENWOOD (в котором за 10 минут чай не остывал, но становился куском ничем не извлекаемого льда), о полярном туалете и всей этой чистоте белоснежной Арктики, о медведях и вообще об этих необъятных просторах и затерянных полярных владениях России - все, что мы могли, это передать свои "73" в эфир, да лишь иногда выразить взглядами из-под заиндевевших бровей свои эмоции. Спасались юмором. И все это под слепящее, обманчиво негреющее в этих высоких широтах Солнце, режущее глаза в тысячах бликов от искрящегося снега и прозрачной голубизны льдов. Арктика!
ОСТРОВ УШАКОВА (NEW ONE)
Наверное самой тяжелой частью экспедиции был остров Ушакова. Не так просто было даже найти этот клочок земли, полностью скрывшийся под ледяным куполом на самой границе Карского Моря и Северного Ледовитого Океана. Не зря этот суровый остров был открыт намного позже чем даже Северный Полюс - лишь в 1935 году, это всего 66 лет назад (!), еще на памяти старшего поколения радиолюбителей.
Брошенную в конце восьмидесятых полярную станцию лишь напоминают два вросших в лед домика (один под самую крышу, а второй наполовину - мы в нем оборудовали нашу вторую рабочую позицию, в 100 метрах от палаточного лагеря, вползая в заледенелую комнатку радистов на животе). Свистом пурги и суточным непрохождением встретил нас этот остров на 81 градусе северной широты - добро пожаловать в Арктику!
Первые двое суток все участники экспедиции боролись за жизнь, выпиливая из плотного снега "кирпичи" и строя защитную стену для палаточного лагеря от шквального ветра (порывы до 20-25 м/c, так что невозможно устоять на ногах). О каком-либо горячем питании на начальном этапе экспедиции не могло быть и речи, все условия экстремальной экспедиции участники пережили на себе. Постоянный холод, усиливающийся до минус 28 "ночью" (там конечно полярный день, и "ночью" светило уходит к горизонту унося остатки "дневного" тепла, когда бывало температура "поднималась" и до минус 20 град.С). Причем градусы в Арктике по ощущениям организма совсем другие, чем на материке. Они более обжигающие из-за повышенной влажности местного климата.
Мы по настоящему замерзали. Организм приобретает "морозную усталость" и замедляет все свои функции (включая движение) в несколько раз. Вообще наверное сложно представить как при температуре минус 24 градуса забраться в промерзлый спальный мешок и пытаться уснуть под стук зубов товарищей. Еще тяжее представить работу в эфире телеграфом замерзшими пальцами, когда после контакта с манипулятором нужно быстро успеть спрятать руку в варежку до следующего ответа корреспонденту. При этом надо еще успеть записать позывной корреспондента в аппаратный журнал. А ведь Андрей (UA0BA) работал исключительно телеграфом. RZ9OO передавал на CW-датчике, но в варежках клаву не нажмешь! Надо видеть побитые морозом почерневшие руки - воистину история полярного радио пишется кровью! Поскольку работа велась довольно оперативно, то как следствие обмороженные руки, но зато более 13 тыс. QSO в аппаратных журналах RI0B. Кстати сказать, что из-за сильных холодов замерзли компьютеры и даже авторучки, поэтому логи пришлось вести простыми грифельными карандашами. Следует при этом добавить, что мы понимали, что на сотни километров вокруг нас только безжизненная ледяная пустыня и только радио связывало нас с внешним миром. А осознание громадных расстояний, разделящих нас с цивилизацией и теплыми морями, не давало нам требуемых калорий и казалось кругом просто не может быть жизни.
Хотя нет, представители местной арктической фауны нас регулярно посещали - медвежьи следы в самой непосредственной близости от полярки постоянно напоминали нам, что в Арктике человек не хозяин. Приходилось, сидя в палатке и отстукивая морзянку в эфир, еще и отстреливаться от "хозяев". Видимо белые медведи за много десятков километров почуяли появление чего-то живого в их владениях и предвкушая теплый обед начали наведоваться к нам на остров. Одного, в конец обнаглевшего белого мишку и подкравшегося к нам на расстояние в несколько метров (зрелище для неслабонервных!), пришлось отгонять криками и выстрелами. Когда пятизарядный REMINGTON четырежды подряд дал осечку, то было не до радио. Благо второй карабин "Лось-4" подтвердил славу российского оружия. Медведь ушел на юг в сторону Карского Моря, видимо в поисках нормальных людей, а мы всерьез занялись оснащением всех позиций оружием, ракетницами и оперативной УКВ радиосвязью (145,500 МГц), наконец осознав на краю какой опасности мы стояли.
СЕВЕРНАЯ ЗЕМЛЯ
Никогда не мог себе представить, что для того чтобы отпраздновать получение нового IOTA номера (AS-156) придеться, во избежание обморожения внутренних органов, отогревать наш традиционный русский напиток (W0DKA) и пить горячий глинтвейн, а замезшее шампанское и 3кг пива кипятить на открытом огне. Вы любите теплое пиво? Значит не полярник.
Среди полярного рациона были также в ходу напиленный ножовкой по металлу промерзший Диксонский хлеб и наколотая поляр1ным (красного цвета) топором колбаса от Сибирской продовольственной компании. Надо сказать, что серьезно выручало сало, привезенное из Красноярска Павлом Цветковым (RV0AR) и заботливо приготовленное его мамой (мы потом с удовольствием и самыми добрыми словами вспоминали "его мать"), поскольку его можно было резать ножом, и программа "спирит" (SP1RT) от одного из новосибирских спонсоров - ВИНАПа. Кстати в бутылку из под фирменной водки "Отечество" мы вложили обращение нашей экспедиции к нашим последователям, к тем, кто когда-нибудь придет на "радиооткрытый" нами остров спустя много лет. Но здесь нужно отметить, что праздники устраивались крайне редко (в условиях обезвоживания организма прием даже небольшого количества спиртного после непродолжительного согревания приводит к противоположным результатам) и только по особо значимым мероприятиям - как-то встреча с немногочисленными поселенцами на острове Среднем (основной транспортный узел при полетах на Северный Полюс и вообще самый центр Арктики) по случаю помывки в бане (воду удалось нагреть до +60 на местном дизеле) перед вылетом на очередной "крепкий орешек" посреди Карского Моря - остров Уединения. И даже в такой день (точнее ночь по времени) радисты оставались верными себе - было проведено около 1000 QSO позывным RS0B (AS-042).
Затем полет на остров Домашний, возложение цветов и прочие протокольные мероприятия на могиле Георгия Алексеевича Ушакова, в том самом месте, где он во главе Первой Североземельской экспедиции (1930-1932гг.) сделал последнее крупное георгафическое открытие ХХ века, описав и положив на карту Северную Землю. Символично, что в составе отважной четверки первопроходцев был В.Ходов, бывший тогда председателем питерской секции коротких волн (где не ступала нога коротковолновика?) . Мы с удивлением обнаружили в местном самостийном музее Ушакова на Среднем старинные документы и радиограммы, в которых значилось,что он и с зимовки продолжал работать позывным U3CF.
ОСТРОВ УЕДИНЕНИЯ (AS-057)
"Островом сокровищ" мы окрестили заброшенную полярную обсерваторию на острове Уединения, затерявшемся в самом центре Карского Моря. Склады, забитые солидными запасами продовольствия, гидрометеорологическими приборами, топливом и всякой всячиной, равно как и сама станция, формально числятся законсервированными. В реальной жизни все просто брошено, огромные средства натурально заморожены на Богом и людьми забытой земле... Эта большая по площади и назначению полярная станция "ушла под воду" на полном ходу, как затонувший "Титаник".
В дизельной в книге учета мы обнаружили аккуратные записи старшего механика о профилактических работах, заправках маслом и топливом, и в самом конце, 23 ноября 1996 года, жирная надпись красным карандашом: "Все, пришел приказ на эвакуацию, сливаю воду. Станции ...конец!". В самом деле там было написано другое, более смачное русское слово , так велико было разочарование полярников, десятилетиями создававших своим, без преувеличения, героическим трудом советско-российское присутствие в Арктике.
Вся станция расположена в бухте внизу, обеспечивающей возможность удобной разгрузки судов, пробивающихся раз в 2-3 года к этим берегам. Мы же решили выбрать более удобное с точки зрения радио место в полукилометре от основных строений - там виднелся домик полярного радиоцентра "UGV" с мачтами. Мы нашли там все, включая КВ, УКВ, СВ, знаменитые "Штормы" и даже ДВ передатчики на 136 кГц. Штабели мачт и километры дефицитного антенного канатика, залежи кабелей и старинные (но рабочие!) РСИУ...
И вновь погрузка нашего экспедиционного вертолета МИ-8МТВ и команда радистов перелетает на несколько сот метров выше нашего жилого блока. А что нужно радистам - высота, антенный простор, уединение в небольшой радиорубке... Как следствие - хороший результат: около 10 тыс. радиосвязей RU0B за трое суток работы с двух операторских мест.
Условия работы на острове Уединения уже были много комфортнее: на втором операторском месте, оборудованном FT-1000MP + усилитель AMERITRON AL-811H + вертикальная антенна CUSHCRAFT R-8, температура не опускалась ниже минус -20град.С. А на основном месте (FT-1000MP + TL-922 + A3S) временами удавалось и вообще догонять температуру в комнате до + 7град.С. Чем больше работаешь в эфире - тем больше тепла выдувает усилитель в помещение. Чем теплее в помещении - тем соответственно появляется физическая возможность работать в эфире не пряча руки в варежки и хочется еще больше работать. И дальше по кругу до плюсовой температуры. Вот такой жизненно важный стимул работы полярных радистов.
А работа была "жаркой" - хоть остров Уединения и имел уже присвоенный номер AS-057, низкая активность десятилетней давности (всего 18 QSO у "охотников за островами") сохраняла рейтинг в 1,1% на первом месте среди российских островов в Азии. Что практически не отличалось от pile-up на NEW ONE и часто приходилось работать с разносом 5-20 UP.
РЕДКИЕ ОСТРОВА
Наша краткая, всего по несколько часов, активность c последующих островов была организована методом вертолетных подскоков. Согласовав в эфире с G3KMA, что следующим "most wanted" является редкая (до 10%) группа AS-050 с рейтингом 8,1% (107 QSO) мы решили выйти в эфир с островов Сергея Кирова, хотя это было не очень попути и потребовало дополнительных финансовых затрат. Без дозаправки ветолет, вылетев рано утром с о.Голомянный (там находится действующая метеостанция) забрал нас с о. Уединения и высадил на заброшенной полярной станции Исаченко на одноименном острове в группе островов Сергея Кирова (AS-050). Уже через 34 минуты после того,как шасси вертолета коснулись земли, над островом развевался российский флаг и мы, развернув палатку и рабочую позицию, вышли в эфир с AS-050. За время бешенной активности в течении около 3-х часов невозможно было организовать какой-либо list или вообще элементарный порядок на частоте экспедиции. Никакие разносы приема не помогали, поэтому Валере (RW3GW) пришлось просто давать - слушаем выше (UP). Это вам не D68 с более, чем 150 тыс. QSO. Здесь счет шел на минуты! Предложения поработать CW или перейти на 7 МГц (и такие были!) пришлось игнорировать - время нашего пребывания на острове сокращалось с ухудшением погоды. Экипаж вертолета был обеспокоен еще предстоящим перелетом на материк - буквально от направления ветра зависело, хватит ли топлива до ближайшей земли. Мы немного не дотянули до полутыщи, записав в аппаратный журнал RU0B/P 473 QSO, зато наш вертолет благополучно дотянул до континента и дозаправился в бухте Эклипс, оставив позади Карское Море и продолжив экспедицию уже вдоль побережья.
Решение о "кратком визите" на старейшую полярную станцию на островах Мона было принято в последние 5 минут (известная русская традиция!). И Александр (RZ9OO) еще успел объявить в эфире, что мы еще сегодня (28 апреля) сможем отработать с AS-068. Не разбирая антенн мы полетели на Мона и заранее согласовали свои действия - это позволило потратить на разворот всего 15 минут! По прилету на остров Кравкова, оценив, что на заброшенной 25 лет назад полярке просто ничего не успеть, мы облюбовали полуразрушенную баню и "задавали жару" еще почти 2 часа - 342 QSO смогли вписать в аппаратный журнал RS0B/P.
На этом активная часть экспедиции была закончена и мы позволили себе коллективную фотографию всех участников экспедиции на фоне уже ставшего родным вертолета МИ-8МТВ, на борту которого красовалась табличка "Затерянные острова". Мы надеемся, что нам удалось найти эти затерянные в бескрайних просторах российского Севера острова и они не оказались потерянными для радиолюбителей всего мира.
Экипаж поздравил нас с окончанием маршрута и при этом летчики, к превеликому нашему удивлению, извлекли откуда-то из недр вертолета и вручили нам экспедиционный Кубок в виде обалденно красивой и мощной радиолампы ГУ-5Б со всеми почестями, включая торжественный салют. Безумно уставшие, но счастливые мы полетели домой, на Диксон, окуда еще почти целый день звучал позывной R3CA/0, пополняя копилки многих радиолюбителей мира AS-005.
В ходе проведения экспедиции "Затерянные острова" снимался профессиональный видеофильм для популярной ТВ-передачи "Клуб путешественников" ОРТ при поддержке Президента Национальной туристической Ассоциации Ю.А. Сенкевича. Работали как раз те ребята из продюсерского центра LBL-Сибирь (г.Новосибирск), фильм которых об Антарктической "Millennium expedition" демонстрировался на прошедшей 6 российской IOTA/DX конференции в г.Липецке в 2000 году. Так, что телепередача о прошедшей кинорадиоэкспедиции у Сенкевича еще впереди и о ней будет анонс. Ну а заявка на профессиональный фильм уже поступила от RSGB для демонстрации на всемирной IOTA конференции в Великобритании. Думаю, что мы сумеем предоставить возможность не только участникам российских и международных радиолюбительских конференций посмотреть будущий фильм, но также сделаем копии в бытовом стандарте VHS для всех желающим для домашнего просмотра. Впереди серьезная и долгая работа: создание фильма, написание статей, рассылка QSL, поиск спонсоров.
Надо сказать, что подобные проекты под силу лишь профессионалам. Мы гордимся, что в экспедиции приняли участие известные полярники из Экспедиционного Центра "Арктика", включая Президента ЭЦ, Вице-президента Национальной туристической Ассоциации, Заслуженного мастера спорта Владимира Семеновича Чукова (R3CA) и его коллег Леонида Сафонова, Вячеслава Государева (г.Москва), Игоря Смилевца (г.Энгельс, Саратовской области). На плечах полярников было жизнеобеспечение и снаряжение экспедиции, без которых она была бы просто невозможной.
Съмочную группу новосибирцев возглавлял генеральный продюсер Евгений Рассказов. Шеф-редактор и режиссер Борис Мамлин. Оператором был Андрей Фрик, уже ранее имевший позывной RX9ULT (он умудрился провести последние 14 QSO с Уединения телеграфом и левой рукой (!), поскольку в правой руке была неразлучная видеокамера DV-кам).
Работу в эфире обеспечивали радиооператоры экспедиции:
Виктория Корюкина, RA0BM;
Юрий Заруба, UA9OBA;
Валерий Сушков, RW3GW;
Александр Сухарев, RZ9OO;
Андрей Моисеев, UA0BA;
Павел Цветков, RV0AR.
Из-за форс-мажорных обстоятельств не смогли вылететь на маршрут RA9JX, RZ9UA и RA0AM.
Постоянную радиосвязь с экспедицией держали наши Таймырские коллеги. Особо хотелось назвать Александра Пантюхова (RA0BA), бывшего почти круглосуточно на связи с экспедицией. Его красная ВАЗ-2108, можно сказать, стала на время нашего пребывания в Норильске экспедиционным автомобилем. Синей "девяткой", бывшей также спутником экспедиционеров, управлял Андрей Недбайло (UA0BIW). Также мы благодарны норильским радиолюбителям: Юрию Сигачеву (UA0BHC), Геннадию Лысенкову (UA0BHJ), Николаю Скворцову (UA0BBB), Валерию Шейману (UA0BAA), Леониду Котлярову (UA0BFN) и Петру Кострову (RA0BK) за оказанную помощь в проведении экспедиции и за теплый прием на 69-параллели.
На острове Диксон мы имели дружеские встречи с полярными радистами, оказашими неоценимую помощь перед вылетом на маршрут и по возвращении: Владимиром Малыгиным (RA0BY), Сергеем Бухановым (RA0BX), Валерием Савиным (RZ9DX/0). А членом экипажа нашего вертолета оказался техник Александр Кожемякин (UA0BBU).
Надо сказать, что только в таких удаленных точках и понимаешь, что мир тесен: командиром МИ-8 был летный командир Диксонской ОАЭ, полярный летчик Сергей Михайлович Полетаев, проживающий ныне в Новосибирске и знающий о нас еще по прошлым радиоэкспедициям (когда почти в нынешнем составе радистов полярная радиоэкспедиция высаживалась на о. Русский, Архипелага Норденшельда - RU0B, AS-121 и на острова Арктического института - RU0B/P, AS-087) в 1995 году.
Из новосибирских радиолюбителей хочу сказать большое спасибо за помощь Сергею Долганову (UA9OK) за мощное техническое оснащение экспедиции, Владимиру Волосожару (UA9ORQ) за постоянный радиоканал в эфире, Вадиму Травину (RA9JX/9) за "юзание" его FT-1000MP, Михаилу Яковлевичу Сушкину (UA9OVM) - Toyota его сына Юры (UA9OPA/N7UJN - сейчас живет в Ванкувере,Канада и его хорошо помнят на Диксоне) была и штабным и грузовым автомобилем все дни аврала перед вылетом, Лене Константиновой (UA9OTM), ребятам с коллективки НГТУ RW9OWD... Многим, кто с нами держал связь.
Невозможно сейчас назвать всех наших помощников с материка (так на Севере называют жителей большой земли) - боюсь кого-то пропустить (антенная компания "Бриз" - RZ3GE&Со., фирма "Юником" - RA3AUU&Co., RU3DX, UA3AB, DL6ZFG,... ). Но скажу главное, что во многом именно благодаря бескорыстной помощи всех наших помощников и спонсоров стала возможна такая сложная радиоэкспедиция, как наши "Затерянные острова". Полный список наших спонсоров опубликуем.
Инициатива норильских радиолюбителей была услышана и поддержана многими, а вдохновитель и главный двигатель всего проекта - наша Виктория (RA0BM), сумела убедить Генерального спонсора экспедиции ОАО "Горно-металлургическая компания "Норильский никель" и в итоге общий бюджет экспедиции составил более 50,000 USD. Для экспедиции по программе IOTA (не DXCC) это весьма немалая цифра!
Флаг НГК достойно развивался на отдельной самой высокой мачте (там у нас были проволочные антенны для служебной связи с авиацией, гидрометео и пограничной службой) рядом с государственным флагом Российской Федерации, впервые поднятым над этой землей.
Было много еще чего, когда "впервые". Впервые - NEW ONE по IOTA, впервые по российской национальной островной программе RRA, впервые "распечатали" отдельные территории по "Р-150-С" ( а вообще отработали с 3-х "стран": о.Ушакова, о.Уединения, Архипелаг Северная Земля). Интересные зоны (ITU 75), интересные полярные дипломы... 25 тыс. QSO - это результат!
Благодарим всех за поддержку и за QSO из Арктики!
С робинзоновcкими 73, Юрий Заруба, UA9OBA (RRC#1)
P.S. "Найти и не сдаваться!" (девиз полярной высокоширотной кинорадиоэкспедиции "ЗАТЕРЯННЫЕ ОСТРОВА").
о.Ушакова - о.Диксон -г. Норильск -г.Новосибирск, апрель - май 2001г.
Борис Мамлин
шеф-редактор продюсерского центра LBL-Сибирь,
журналист и участник полярной высокоширотной
кинорадиоэкспедиции "Затерянные острова".
Полярный дневник
Оригинальная статья: http://rrc.sc.ru/win/articles/pn1.htm
Ссылку прислал: Andrey Musikhin [email protected]
Вы конечно будете смеяться, но нас 13. Шестеро радиолюбителей, которые все это и удумали, четверо москвичей-полярников и трое нас - съёмочная группа продюсерского центра "LBL-Сибирь". Наша главная цель - остров Ушакова, сравнительно небольшой клочок земли, покрытый ледяным куполом, такая маленькая Антарктида в центральной Арктике. Двоих из радистов - Валеру Сушкова (RW3GW) из Липецка и нашего новосибирца Юру Зарубу (UA9OBA) мы знаем ещё по Антарктиде. Удивительно - после экспедицици к Южному Полюсу прошло уже почти полтора года, а ощущение такое, будто всё ещё продолжается. Ощущение это усиливается пристутствием интенданта-кормильца Смилевца и нашего главного арктического специалиста Владимира Чукова. Это ощущение существенно ослабляет, по крайней мере пока, отсутствие антарктического бардака и трудностей на пустом месте - нынешнее путешествие организовано гораздо лучше прежнего.
Из бортового журнала первой советской высокоширотной экспедиции на ледоколе "Садко", 1 сентября 1935 года:
Прямо по курсу в тумане увидели берег, покрытый льдом. Остановили ход. В 19 ч 30 мин дали малый ход и пошли к берегу вновь открытой земли. Посланные на катере люди уточнили, что "Садко" подошел к неизвестному острову, которому было присвоено имя начальника экспедиции Георгия Алексеевича Ушакова. Ледяная шапка острова расположена выше уровня океана (250 метров), и, следовательно, сам остров - это остаток горного древнего сооружения, выходящего на поверхность. Вот всё, что удалось прочитать об острове нашей мечты в четвертом томе ИСТОРИИ ОТКРЫТИЯ И ОСВОЕНИЯ СЕВЕРНОГО МОРСКОГО ПУТИ издания 1969 года, который я нашел в апреле девяносто восьмого на острове Среднем архипелага Северная Земля по пути к Северному полюсу в составе международной парашютной экспедиции.
Что мы забыли на острове Ушакова? Если вы до сих пор не держали в руках QSL-карточку и не знаете что такое QSO, если на крыше вашего дома не установлена гигантская радиомачта и ночами вы не слышите соседа, выкрикивающего за стенкой что-нибудь вроде "Ульяна-Анна-девять-Ольга-Борис-Анна, вам пять-девять, сообщите мой рапорт..." обьясняю подробно. Рядом с нами, бок о бок живут они. С виду они ничем не отличаются от нас - руки-ноги на месте, головы на первый взгляд тоже. Но это только на первый взгляд. Свои головы они обменяли при покупке своего первого трансивера - приемника-передатчика, если по-русски. Вместе с головами они потеряли и имена с фамилиями, по крайней мере, они используют их гораздо реже, чем цифирно-буквенные коды. Они метят свои жилища огромными мачтами со множеством рогов и по ночам хвастаются друг перед другом высотой и количеством этих самых рогов. Некоторые из них уже давно используют в своих целях Луну. Они посылают туда сигналы, и сигналы эти, отражаясь от ночного светила, достигаютобратной стороны Земли. И всё это ради того, чтобы прокричать в микрофон свой код, услышать в ответ из какой-нибудь Кении или Бутана нечто подобное, обменяться зашифрованной же (!) информацией о силе и удобовразумительности сигнала, ну, рогами там похвастаться, и снова до изнеможения вращать ручками, крутить рогами "на Америку" или "на Европу", жать кнопки и щелкать тумблерами в поисках очередного собрата по разуму. Они называют себя радиолюбителями или радиоспортсменами - они соревнуются в том, кто сколько успеет наловить в эфире себе подобных из сфер чем дальше тем лучше, у них свои порядки и в географии - например, если кто-то из им подобных не вращал рогами с какого-нибудь острова и не взывал с него к собратьям, то по ихнему выходит, что этот самый остров и не открыт вовсе, а потому и на картах радиолюбительских его не сыскать. Придумали все это англичане еще в тридцатые годы, провозгласили международную программу "Islands on the аir" и сегодня принц-радиолюбитель по имени Филипп (он по совместительству еще и королеве муж) проводит в Эссекской резиденции приемы в честь самых оголтелых. Поэтому в мире таких "непроэфиренных" островов с каждым днем становится всё меньше и меньше. Но острова эти по большей части все какие-то... На яхте, например, в выходной день можно доплыть из Марселя или там Дублина, а чтобы в центральной Арктике, когда до Северного полюса ближе чем до человеческой цивилизации... Белое, так сказать, пятно! Так вот, с островом Ушакова такая напасть и приключилась - полярники там работали лет тридцать, метеорологи всякие, а вот поди ж ты, ни одного из них так ни разу и не отметилось. Десятилетиями, а сам остров открыли только шестьдесят пять лет назад, они во всем мире имели виды на Ушакова, но как?... Кругом - самое суровое из северных морей - Карское, если смотреть на карту Арктики, то слева будет Земля Франца-Иосифа, а справа - Северная Земля. А вверх - до самого полюса - только льды и торосы Северного Ледовитого океана, разводья и полыньи, лед, вода и небо...
...Фрик - восходящая звезда сибирского кинематографа, оператор, режиссер монтажа и немного просто режиссер. По-английски Freak помимо прочих означает "внезапное прекращение или восстановление радиосвязи". Но мы это не специально, это фамилия у него такая немецкая. Фрик ходит по гостинице аэропорта острова Диксон в "ползунках" - теплых штанах на лямках и говорит, что любит смотреть фильмы про Арктику - про лётчиков и радистов, а здесь в окно посмотрел - лётчики, из соседней комнаты уже доносятся тексты типа "Сургут, здесь полярная кинорадиоэкспедиция "Затерянные острова!" Кругом это самое кино и есть! По всему видно, что Фрику это ужасно нравится, по крайней мере, пока. У меня эти картинки тоже вызывают какие-то странные чувства - радости от встречи с этим ни на что не похожим краем, ассоциации с картинками из книжек про полярников, нарисованных простыми линиями, и какой-то грусти... Здесь не движется время, здесь день длится полгода и полгода ночь... Наша гостиница тоже из области картинок сугубо арктических: двухэтажный барак в сугробах почти до крыши почему-то раскрашен камуфяжным образом в кривую желто-зеленую полосочку, что не поддаётся логическому обьяснению - снег здесь в июне ещё не тает, а в сентбре уже валит заново. А над чердачным окном с цветного портрета лукаво улыбается Ильич в кепке с ручкой а-ля "верной дорогой идёте, товарищи!". На островном аэродроме стоит ЛИ-2. Это такой самолёт двухмоторный, на них ещё в войну летали, а после войны и годов до восьмидесятых за надёжность их и неприхотливость в Арктике использовали. В любой книжке про заполярье такая картинка есть. Здесь каждый домик, заваленный снегом по самую крышу, каждая мохнатая псина, глядящая на тебя хитрыми по-волчьи раскосыми глазами - это картинка из книжки о сильных и смелых людях, о бортмеханиках, гидрологах и прочем полярном люде...
Хватит лирики. Прозы в нашей жизни больше. Сегодня утром мы улетали из Норильска. Несмотря на всевозможные предварительные договоренности, заплаченные деньги и клятвенные заверения местных властей во всесторонней поддержке, наш самолёт оказался забит окорочками, который какой-то местный делец решил отвезти в Диксон. Организатор и руководитель нашей экспедиции - мадам Виктория Корюкина (RA0BM) запугала местное начальство фамилиями норильского никельного начальства (в городе, обязанном своим появлением и существованием исключительно комбинату, эти фамилии равносильны заклинаниям или кодам бессмертия в компьютерных "стрелялках"). Короче, выгрузили эти окорочка или мясо там какое-то и аэропортовские грузчики затолкали наше железо в обычный рейсовый самолёт АН-24, задержанный на два с половиной часа...
...Экспедиция - это не только ценный мех. Экспедиция, помимо героизма и преодоления всяческих лишений означает загрузить вертолёт - разгрузить вертолёт, загрузить вертолёт - разгрузить вертолёт, загрузить вертолёт - разгрузить вертолёт и так далее, в зависимости от целей и задач экспедиции и типа транспортного средства. Мы загружаем наш Ми-8 МТВ - красу и гордость диксонского авиаотряда и лично его командира Сергея Михалыча Полетаева. По всем правилам построения сюжета, он оказался нашим земляком - в свободное от рискованных арктических полётов время, а его за двадцать лет работы было немного, Сергей Михалыч живет на ОБьГЭСе. Факт установления землячества еще более поднял акции Новосибирской команды - таким образом, наших в экспедиции стало уже семеро. Вертолёт действительно хорош - две с половиной тонны нашего барахл... имущества, тринадцать нас и семь человек экипажа для него не вопрос. По грузоподьемности, конечно, но отнюдь не по обьему. Несмотря на свою потрясающую грузоподьемность и надежность, по размерам это обычная "восьмерка". Мы забиваемся в щели, оставшиеся после загрузки под потолок и "вертушка", побалтываясь и грохоча набирает высоту, убаюкивая нас теплом и однообразными белыми пейзажами...
Резкий короткий вой и последующая тишина заставляет проснуться - это звук глохнущего вертолетного двигателя. В лучшем случае это означает, что мы приземлились, в худшем... У нас - луший случай.
- Мыс Стерлегова, господа! Можно выйти! - Командир приоткрыл дверь кабины совсем чуть-чуть, чтобы не придавить дремавших под ней господ радиолюбителей.
...Лопасти вертолёта беззвучно вращаются в небе свинцового света. Солнца не видно, Не видно и горизонта - небо сливается со снегом. Холодно и ветренно. С одной стороны льды какого-то напрочь замерзшего моря, с другой - полуразрушенные домики заброшенной полярной станции. Нас встречают бородатые мужики в унтах, спортивных штанах и зеленых камуфляжных куртках. У каждого на плече автомат Калашникова. Пограничники. Вокруг передней стойки шасси вертолёта собирается свора мохнатых медведеобразных псов - обнюхивают "привет" с Диксона. Им, собакам, радиосвязи не надо... Пока вертолётчики занимаются своей машиной, мы напрашиваемся погреться на заставу, потому что ужас как любопытно, как в таком месте можно ещё и границу охранять. Идем через заброшенный посёлок. Полярной станции больше нет. Во время войны, в сентябре 44-го здесь всплыли две немецкие подводные лодки. Немцы высадили десант и захватили в плен наших полярников, а затем расстреляли станцию из артиллерийских орудий. Пятеро наших зимовщиков, привезенные на подводных лодках в Данциг, отказались сотрудничать с немецкими метеорологами и просидели в концлагере до конца войны. Потом станцию восстановили и работали на ней не один десяток лет. Потом просто забросили. Грустная история. Подходим к заставе. Как положено - вышка там наблюдательная, часовые Родины и всё такое, а над снегом возвышается только крыша казармы. Проходим по прорытой в снегу траншее глубиной метра три и попадаем в теплый барак со скудным освещением. Здесь и канцелярия, и спальня, и оружейная комната, и пекарня и спортзал - вобщем всё, для того, чтобы бойцы как можно реже выходили "на поверхность". Рассматриваем стенды со всевозможной наглядной агитацией. Портрет президента у них уже есть. Моё внимание привлекли условные сигналы ракетами, подаваемые в случае каких-либо осложнений обстановки. Не помню, как там правильно запускать белые и красные ракеты, но один сигнал поразил меня - он подается в случае "выдвижения гражданских масс со стороны тыла". Я вслух представил себе, как со стороны тыла, откуда мы часа четыре летели над снегами и льдами, выдвигаются "гражданские массы" и услышал от Чукова:
- Не иронизируйте, Боря!
Не буду. Идём обратно. Возле вертолёта, особо одаренные радиолюбители из Новосибирска и Красноярска прямо на снегу развернули радиостанцию и пытаются выйти в эфир. Радиостанция очень крутая и хваленая, американцы сделали её специально для экстремальных условий (SG-2020 фирмы SGC - прим. UA9OBA), размерами она чуть больше одного тома Полного Собрания Сочинений Ленина В. И. а рабочая температура до минус сорока и мощности у нее достаточно, чтобы с берегов какой-нибудь Ориноко воззвать к спасательным службам. Антенна под стать радиостанции - вся из себя длинная, блестящая, иностранная. Но всё это великолепие вкупе с опытнейшими Сашей Сухаревым (RZ9OO) из Новосибирска и Пашей Цветковым (RV0AR) из Красноярска оказывается бесполезным перед лицом самой что ни на есть магнитной бури и солнечной активностью, особенно заметной в Арктических широтах. В эфире лишь отвратительное радиолюбительскому слуху шипение и хрип, которому соответствует жаргонизм "гухор" или "глухер" в зависимости от степени душевного расстройства того, кто в это самое время решил пообщаться с миром. Не врали новости по телевизору, когда показывали какие-то там рыжие языки в черном небе... На лицах Зарубы и Сухарева выражение свирепого уныния. Если то же самое мы услышим сегодня вечером на острове Ушакова, выражения будут другими - эту экспедицию вынашивали шесть лет, искали спонсоров, выбивали разрешения и готовили оборудование и на тебе - какая-то несчастная нужная нам неделя всемирной истории ознаменовалась подлейшей солнечной активностью и абсолютным, полным, всеобщим и беспощадным глухером! Молча забиваемся в вертолет. Курс - на Северную Землю, Архипелаг Седова, остров Средний...
...Снова с воем глохнет вертолет, снова бородатые мужики с автоматами, на этот раз менее гостеприимные. Здесь мы не просто по технической надобности. Здесь проверяют наши документы и верительные грамоты экспедиции. Здесь уже настоящая граница. Как и в девяносто восьмом, на Среднем жуткая холодина и сильный ветер. Остров размерами четыре километра на восемьсот метров, на два с половиной километра занят взлетно-посадочной полосой. Если точнее, ее длина 2600, но это уже военная тайна. Когда-то самолеты садились и взлетали здесь с частотой чуть ли не Шереметьевской. Большие такие, серебристые, с ядерными бомбами и ракетами - стратегические бомбардировщики, шедшие в сторону Северной Америки и ещё куда-то там на боевое дежурство. Когда-то бесконечные метеорологические, гидрологические, гидрографические и глясиологические экспедиции нескончаемым потоком летели и плыли через Средний к полюсу и обратно. Куча народу обслуживала здесь другую кучу, так что жизнь кипела и деньги, которые никто не считал, неслись сюда со скоростью и силой океанских течений... Если вы смотрели фильм "Сталкер" или "Письма мертвого человека" про ядерную зиму после одноименной войны, то вы можете себе представить, как выглядит остров Средний. О былом размахе свидетельствуют лишь тысячи, десятки тысяч бочек самых разных видов, которые опоясывают берега Среднего кольцом шириной метров в шестьдесят и огромные цистерны вдоль "взлетки" с неимоверными запасами горючего, которые когда-то завез сюда танкер и которые никогда не кончатся - вместо "стратегов", которым всё это предназначалось, сюда раз пять-шесть в году прилетает мелочь типа АН-26, везущая к Северному полюсу туристов. Случается это в апреле-мае - в это время на Северном полюсе туристический сезон. Рядом с бочками из снега, как замерзшие "чужие", торчат вверх колесами и гусеницами огромные тягачи и топливозаправщики, а чуть поодаль над сугробами возвышается обитая жестью утепленная и застекленная пограничная вышка - картинка точно из какого-нибудь американского фильма про Советский Союз времен холодной войны, да еще заметенные по крышу брошенные домики прежних островитян. Нынешнее население Среднего - человек тридцать пограничников и несколько человек, прилетающих на месяц обслуживать полярные туристические перелеты.
Методом натурального обмена получаем у пограничников бочку соляра для нашего электрогенератора - пограничникам достаётся "горючее" иного рода, традиционная полярная валюта. Все довольны, заталкиваем бочку в вертолёт и снова грохот двигателя, плечо друга на твоей голове - до нашего ОСТРОВА два часа лёту...
Честно говоря, жить в в палатке при температуре минус 27 хочется не особо. Сквозь сон лелею надежду на то, что домики полярной станции острова Ушакова, законсервированной по слухам десять лет назад, пригодны для жилья, хотя Чуков и говорит, что один из домов ушел под лёд по самую крышу. Всё-таки домик, стены там твердые, не тряпочные, крыша... Когда в иллюминаторе показался остров, сон прошел у всех - в свете закатного солнца мы проносимся метрах в двадцати над заснеженными избушками и парой цистерн. Вертолёт резко набирает высоту и минуты за три облетает весь остров Ушакова, вожделенный для радиолюбительского человечества кусок земли со льдом, IOTA new one, который вот уже полгода каждый день ждут в эфире тысячи людей.
Помните, что такое экспедиция? Правильно. Пока разгружают вертолёт, я беру камеру и вместе с экипажем отправляюсь на осмотр "полярки". Прямо перед нами - баня, архитектурой почему-то напоминающая что-то из Кижей. Наверное, потому что деревянная и на высоком - метра в три - постаменте, с высоким крыльцом, теремок эдакий. Высокий фундамент - обьективная необходимость. Строить приходилось на льду, который подтаивал летом и замерзал зимой, постепенно поглощая всё, что плохо лежит. Пока я снимаю баню, Сергей Михалыч Полетаев сотоварищи уходит чуть вперед, к основному домику станции, который также благодаря высокому основанию, возвышается над ледником.
- Однако, Хозяин проходил. Видишь следы? - Полетаев показывает перчаткой на снег прямо передо мной. Следы размером с голову взрослого человека, идущие из-за угла домика и пропадающие в торосах красноречиво свидетельствуют о том, кто здесь Хозяин. Следы еще не замело довольно приличной поземкой, значит проходил белый совсем недавно. Нужно быть начеку - в это время они без зазрения совести бросаются на всё, что движется. Зима подходит к концу, а зимой медведь не ест по нескольку месяцев. Не от того, что не хочет - нечего. Нерпа подо льдом, чтобы найти разводье, где есть открытая вода, медведи преодолевают сотни километров. А тут целых тринадцать отличных съедобных радиолюбителей - устоять невозможно! Дверь домика заметена так, что мы делаем пару кругов вокруг, прежде чем понимаем, где она находится. Прямо напротив двери, метрах в десяти - ржавый заколоченный вагончик, к которому тянутся толстые провода, очевидно, энергетическая установка. А за вагончиком из снега торчит двускатная крыша. Ледник почему-то проглотил самую новую постройку. Вот и вся станция, если не считать цистерн, метеоплощадки и какой-то хитрой будочки для измерения скорости сползания ледника, как обьясняет москвич Слава Государев. Слава - уникальная личность. Слава - настоящий ученый-натуралист. С виду - таёжный охотник или лесник - зеленый бушлат с каким-то раритетным значком "Главохота" и специальными звездочками в петлицах, карабин с оптическим прицелом и унты дополняют этот образ. Внутри - преподаватель МГУ, которого до сих пор не могут поделить между собой американцы из NASA и японцы, приглашающие Славу в свои экспедиции то на Камчатку, то в Японию, то ещё куда-нибудь, и при этом всячески задабривающие. Слава, похоже, знает всё. Например, то, что возраст белого медведя определяется по спилу зубов под микроскопом в ультрафиолетовом освещении. Или что такое гелиограф, заленивленный батиметрический термометр и вообще любая штука, которую можно найти на законсервированной (читай-заброшенной) полярной станции.
Вертолёту пора улетать. Мы спиной к машине садимся на привезенные с собой доски, пенопленовые коврики, короче, на всё, что может сдуть потоками пяти мощных лопастей. Вертолёт поднимает настоящую бурю. Я решаюсь получить в лицо хороший снежный заряд - посмотреть, когда же он наконец поднимется в воздух и вижу как толстая полутораметровая доска, ускользнувшая от наших э-э-э, глаз, легко поднимается в воздух, летит подобно осеннему листу, бьёт по спине Юру Зарубу, перелетает через него и летит дальше. В остальном без происшествий. Лётчики делают прощальный круг над островом и уходят на остров Голомянный - там ещё сохранилась маленькая полярная станция и есть где жить в тепле и сухости.
Нам повезло меньше, но мы сами этого хотели. Мы ставим "анаконду" - здоровенную палатку, в которой мы жили в Антарктиде. Правда, тогда нас было человек пятьдесят. Зачем такой монстр на тринадцать душ - неведомо. Времени часов одиннадцать вечера. Согреваемся работой. Радисты ставят антенну, втайне надеясь, что магнитная буря закончилась. Постоянно озираемся по сторонам - ждем Хозяина. Установив палатку беремся за ножовки. Из твердого, как пенопласт, снега, спекшегося от ветра, солнца и мороза вырезаем здоровенные кирпичи и обкладываем палатку со всех сторон, иначе пургу она не выдержит. Дует достаточно противно - по снегу ползут бесконечные белые змеи. Солнце сквозь тучи освещает далёкие айсберги красно-желтым светом - картина просто неземная, сумасшедшая театральная декорация. Какое действо здесь разыграется? От лирики снова к прозе: Чуков зовёт строить туалет. Занятие это ответственное, и по плечу лишь опытным полярникам, примерно таким, как мы с Семёнычем. Надо сказать, что арктические туалеты - сооружения, в мае 1998 года удостоившиеся даже отдельного сюжета в программе "Доброе Утро" Общественного Российского Телевидения. Готов спорить. Сам снимал. Например, на Борнео - так с истинно полярным чувством юмора когда-то назвали временный ледовый аэродром, ежегодно сооружаемый для пересадки экспедиций с самолётов на вертолёты и обратно в сотне километров от полюса, туалеты складывают из тех самых снежных кирпичей, ослепительно белых, отливающих девственной голубизной в свете круглосуточного полярного дня. Их укладывают неплотно, чтобы чистейший воздух кондиционировал туалетное пространство. Их не покрывают крышей, чтобы до безумно синего неба можно было дотронуться рукой. Их не закрывают дверью, чтобы ничто не мешало любоваться арктическими пейзажами, вобщем, ничего более красивого внутри и отвне видеть вам не приходилось... В нашем случае всё проще - маленькая одноместненькая палаточка для подледной ловли, с дверью на замочке-молнии, палаточка темно-зеленая, значит солнце будет её нагревать и станет наша палаточка самым теплым местом на острове...
Идем с Чуковым на поиски местных досок. Чуть поодаль замечаем автоматическую метеостанцию - металлический ящик размером с большой советский цветной телевизор, над ним рогатина высотой метра два с вертушкой на одном роге и флюгером на другом. Заменяет геройский труд метеорологов, передает данные о скорости и направлении ветра на спутник. Семеныч - опытный полярник. Семеныч говорит, чтобы близко к этой штуковине лучше не подходить. Радиация, однако. Батарейки, которая питает рогатину, хватает лет на десять. Россия - щедрая душа! Радиоактивных элементов у нас - завались, и территорий в Арктике, еще не очень загаженных, ой как много. Подумаешь - водородную бомбу взорвали пару-тройку раз на Новой земле, так что олени там рождаются лысые, а так - Арктика большая... Хотя с другой стороны непонятно, кто вредит больше - ядренная батарейка или же полнокровная полярная станция... В Антарктиде, на Пэтриот-Хиллз, мы тоже видели похожую автоматическую станцию. Только вместо зловредной батарейки - батарея солнечная...
С первых же часов на острове Ушакова начинаю понимать и уважать философический настрой коренных народов Севера, широту и неторопливость их мысли. Быстрые телодвижения и энергичный труд в полярных широтах противопоказаны - потратишь энергию, взмокнешь - быстрее замерзнешь. Торопиться некуда. Никто тебе сюда не позвонит в назначенный час, никто не ждет тебя, как договаривались, никому ничего от тебя не надо к сегодняшнему числу... Поэтому что бы мы ни делаем - движения наши плавны и неторопливы, и мысли такие же, гораздо длиннее домашних и обо всем, что видим.
Туалет водружен, палатка обложена кирпичами, антенна установлена, паяльные лампы уже шипят, не желая гореть - оказывается, бывалые полярники купили их в Москве и даже не удосужились проверить - в общем, все как положено. Разбираем пиротехнику и строимся на подъем государственного флага. Впервые в истории острова Ушакова поднимаем на нем российский триколор - станцию закрыли еще при советской власти. Запускаем ракеты и стреляем в воздух. После длинного перелета и установки лагеря, голодные и уставшие дико радуемся непонятно чему в закатном свете солнца - местное время около трех часов ночи, но здесь уже полярный день и ночью светло так же, как летом в нормальных местах часов в десять. Ветер стихает и устанавливается тишь да гладь. Но это ненадолго - через паузу начинает дуть в противоположном направлении. И так всю жизнь. Идем в палатку - радиолюбителям не терпится. Трансивер и усилитель укутаны свитерами, шарфами и непонятно чем еще и похожи на пленных немцев - температура в нашей "анаконде" от уличной не отличается, мороз градусов эдак двадцать пять. Валера Сушков (RW3GW) усаживается перед ультрасовременным передатчиком и пытается разглядеть его красивую разноцветную цифровую шкалу настройки. Занятие неблагодарное, так как отмороженная шкала почти не светится и разглядеть на ней что-либо практически невозможно. Общими усилиями - одни создают темноту вокруг шкалы, другие крутят какие-то ручки и жмут кнопки - настраиваются на частоты. И вот он - торжественный момент радиооткрытия:
- Radio Italy Zero Bravo, Роман Иван Нулевой Борис.
Вдумчивый читатель, ты наверняка заметил, что первые буквы в английском и русском потоке словесности совпадают, а zero в английском и есть ноль по-русски. Это удивительное открытие приблизило тебя к пониманию того, что собственно, и составляет основное содержание радиоспорта. RI0B - позывной нашего острова. Клубы пара вырываются из Валериных недр, он медленно вращает ручку настройки и все твердит про радио, Италию, зеро и браво с Романом, Иваном и нулевым Борисом. Продолжается это недолго - среди хрипа, шипения и писка слышится нечто членораздельное. Я не в состоянии ничего разобрать, а Юра Заруба кричит:
- Вайгач! Полярный остров Вайгач!
Оказывается, первую связь мы установили с братьями по разуму, которых так же как и нас занесло в Арктику, только значительно западнее. Еще один красивый разворот в нашей истории. Далее следует короткий обмен любезностями - да как нам приятно, что первое QSO, или сеанс связи по-русски, состоялось именно с вами, да как это символично - острова в эфире и так далее. Снято! Хороший ключевой момент для будущего фильма. А самое главное, что "гухор" (вы еще не забыли что это?) похоже, миновал - прохождение радиосигнала хоть и не очень хорошее, но все же имеет место быть, и все сомнения и разочарования после первой неудачи сменяются ярко выраженным оптимизмом главного оптимиста экспедиции и начальника радиостанции Юры Зарубы (UA9OBA). Оптимизму этому можно только позавидовать, наверное, он вырабатывается как минимум после шестидесяти двух радиоэкспедиций, в которых успел побывать наш герой. Холодает, - сказывается усталость перелетов и ничегонеедение с самого утра. Чувства голода нет, но ультрасовременные мембранные ткани и испытанные в Антарктиде пуховик и многослойные канадские боты вдруг перестают работать, и замерзать начинаешь где-то изнутри. Верный признак того, что надо чего-нибудь съесть, иначе никакая одежда не спасёт. Как раз готова еда - гречневая каша с тушенкой, которую Женя Рассказов предусмотрительно и в количестве двух ящиков купил в Новосибирске - в памяти ещё сильны ощущения от растворимой лапши и дешевой салями, которую мы, мучаясь от изжоги и жажды, вынуждены были есть в Антарктиде. На этот раз Рассказов взял на себя нервную, но почетную миссию надзора за питанием экспедиции - под его неусыпным и дотошным оком кастрюли, в которых только что варилось мясо, тщательно мылись перед тем, как в них заваривался чай - несколько таких попыток были пресечены кинопродюсером жестоко и беспощадно. Пока мы ужинаем - или уже завтракаем? Работа в эфире не прекращается ни на секунду - Валеру удается оторвать от микрофона лишь когда каша перестала быть горячей. Народ пытается отметить. Густая ледяная водка медленно скользит по пищеводу и падает в желудок. Из спецэффектов - только неприятный холодок в желудке - греемся чаем с галетами и сгущенке, купленной все тем же предусмотрительным Рассказовым.
Укладываемся спать. Я привез с собой надувной матрац, суперсредство для сна на льду - снизу совсем не тянет холодом. Теперь самое неприятное - раздеться при резко отрицательной температуре в палатке и забиться в два накаленных морозом синтепоновых спальника. На правах бывалого демонстрирую этот подвиг Фрику и по ходу пугаю его - ни в коем случае не прячь, Андрюша, голову в спальник, иначе отсыреет спальник от твоего дыхания - совсем замерзнешь! Сырость, кстати, здесь весьма и весьма ощущается, все-таки остров этот не только в эфире, но и в океане. Через минуту лежания в спальнике головой наружу проклинаю всю полярную мудрость, прячусь в мешок с головой и тщательно заделываю все щели - только так можно согреться и уснуть. Сквозь спальники слышу монотонное Radio Italy Zero Bravo, про Романов с нулевыми Борисами и думаю, засыпая о том, насколько же надо любить людей, радио и родину, чтобы приехать на остров Ушакова, засесть в палатке и без передышки на всех языках талдычить в микрофон три веселых буквы и одну цифру... Уже сквозь сон слышу возбужденные голоса и крики "Ура" в исполнении Зарубы - случилось великое событие: на связь вышел из Лондона некто Роджер Баллистер(G3KMA), руководитель этой самой международной программы "Острова в Эфире" и после краткой беседы присвоил только что радиооткрытому острову сиречь нашему Ушакову, номер "Азия-156" на бурную радость мировой радиообщественности. Собственно, ради этого момента экспедиция и затевалась! Но в спальнике так тепло, а снаружи такой собачий колотун, что ничто на свете не заставит меня выбраться и запечатлеть этот момент на видео. За семь лет работы на телевидении, после Чечни, Дагестана, Ингушетии, Северного полюса и Антарктиды я смалодушничал в первый раз.
...Просыпаюсь первым. Мучат легкие угрызения совести. На часах пятнадцать местного. Значит проспали мы без малого полсуток. Что ж, на очень свежем воздухе... За трансивером в полубессознательном состоянии Саша Сухарев (RZ9OO). Он говорит с кем-то по-японски. Похоже, он не спал всю ночь. Чтобы хоть как-то успокоить совесть, беру камеру и снимаю спящий народ. С удивлением отмечаю, что пар поднимается только над Чуковым. Полуживой Сухарев говорит, что мы проспали самое интересное. Замечаю: могли бы и предупредить, что ожидается такое знаменательное событие, как хрип в наушниках из Лондона, мы спокойно дотерпели до него и сняли бы... Да кто ж знал, не обижается Сухарев. Дык вот, сокрушаюсь я. Народ зашевелился. Берем со всех клятвенные обещания чуть что звать нас, вдруг ещё кто-нибудь великий на связь выйдет, и отправляемся откапывать заметенные домики полярной станции.
Чуков и Слава добрались до входной двери. На ней тонкими белыми линиями довольно искусно изображен обнаженный женский силуэт. Обратная сторона полярной романтики. У дверной ручки хитренькая щеколда. Чуков рассказывает, как в восемьдесят четвертом, примерно в это же время года, когда они пешком пришли на остров и отдыхали в этом домике, на станцию пришли медведи. Семеныч вышел их фотографировать. Вокруг домика - сугробы, как сейчас, к двери ведет траншея, медведи медленно идут по ее краю к Семенычу. Семеныч медленно пятится по траншее к двери и снимает, в надежде на то, что дверь откроется под напором его спины. Не знал Семеныч про эту самую хитренькую щеколду... Но когда в видоискателе фотоаппарата руководитель военно-туристической экспедиции увидел большой и черный медвежий нос, который уже обнюхивал объектив на предмет съедобности, образование, полученное в Академии бронетанковых войск позволило ему быстро разобраться с защелкой. Собственно поэтому Семеныч может сегодня предаться воспоминаниям. Но дверь не открывается и на этот раз. Прямо за дверью вырос здоровенный ледник. Видно, летом крыша где-то протекает, вода просачивается в коридор и замерзает. За десять лет в половину человеческого роста наморозило. Но нам туда надо позарез, запланирована работа в эфире из двух точек, за восемь дней пребывания на острове радистам надо успеть установить как можно больше связей. Вторую точку решено развернуть в доме, он как раз стоит от палатки на расстоянии, достаточном для того, чтобы мощные сигналы не перекрывали друг друга (и могли спокойно разлетаться в разные стороны). Изрядно изловчившись можно пробраться в дом на четвереньках, что мы и делаем, прихватив мощный фонарь от видеокамеры. Лед заполнил весь предбанник. Проползаем дальше. Прямо по коридору - кухня, она же по советской традиции кают-компания. По правой стороне - две жилые комнаты, по левой - склад и хранилище метеорологических приборов. Такое чувство, что натурально попал в советское время. Все вещи здесь - книги, мебель, посуда и все остальное именно оттуда. Вот стопка "Науки и религии" восьмидесятых годов. На стенах над солдатскими койками - картинки из журналов того же времени. В комнатах светло - окна замело не сильно. А вот в кухне и складах полная темень. Луч света открывает нашим взорам то посылочный ящик с бильярдными шарами, то бобину кинопленки... Все это действо очень напоминает погружение на затонувший корабль. Кто-то находит "Вокруг света" за девяностый год. Журнал как журнал - ирония в том, что на первой странице обложки - Владимир Семенович Чуков собственной персоной, запечатленный во время одной из своих арктических экспедиций! Мы с удовольствием снимаем, как он разглядывает себя и пытается вспомнить, когда это было. Еще один хороший кинематографический эпизод. Из темной кухни попадаем в не менее темную радиорубку. На полу и на длинном столе разбросаны кучи бумаг, среди которых находим старые-престарые ключи Морзе, залежи абсолютно новых не очиненных простых карандашей, журналы метеонаблюдений с погодой за восемьдесят четвертый год, готовальни с ржавыми циркулями, какой-то самодельный пульт с кнопками и выключателями и прочую мелочь. Берем с собой часть карандашей, потому что привезенные ручки на морозе не пишут, а радистам нужно записывать позывные в аппаратные журналы. Выбираемся на свет. Там субъекты менее романтичные уже прилаживают к крыше свою ультрамодную антенну с рогами. Пока Фрик снимает это великое событие, мы с Рассказовым и Чуковым отправляемся к соседнему домику, который врос в ледник по крышу. Семеныч говорит, что здесь была библиотека и прочие научно-технические заведения. Библиотека - это лучшая память о посещении таких мест. Потому что советская библиотечная система пометила все свои фонды специальными печатями. Процедура вывода литературы из фондов заброшенных станций чрезвычайно проста - в апреле 1998 мне нужно было лишь отогреть забитые снегом страницы "И дольше века длится день" Айтматова и "История освоения и развития Северного морского пути" Гаккеля, которые валялись в каких-то ржавых бочках, и просушить их. На страницах этих книг сохранились уникальные штампы: "Библиотека острова Средний. Арктика"...
Понять, где здесь дверь не представляется возможным. Да и без надобности это - все равно не открыть, внутри лед. Идем на чердак и находим там большой такой, добротный ящик, с железными ручками, видимо от какого-нибудь крупного научного прибора, а в этом ящике аккуратно сложены: доклад Н.С. Хрущева двадцатому съезду Коммунистической Партии Советского Союза в хорошем состоянии, четырехтомник Мао Цзе Дуна без пробега по СНГ, справочник агитатора-политпропагандиста, история Коммунистической Партии Советского Союза, в общем, прекрасная подборка чрезвычайно содержательных книг, которые по мере прибытия на советскую полярную станцию складывались во избежание их зачитывания до дыр и порчи в надежное место. То есть советской власти здесь явно не было. Такую литературу из фондов решили не выводить, сложили обратно в ящик и снегом сверху присыпали.
Откапываем окно. Оно заколочено. Аккуратно отдираем доски и видим, что расстояние между ровным слоем льда и потолком меньше метра. Но тяга в неизведанное заставляет меня снять пуховик и протиснуться внутрь через узенькую створку рамы без стекла. Сила земного притяжения и ледник, на котором стоит домик сделали свое дело. Сила притяжения притянула все предметы к полу и столам, которые здесь наверное есть. Ледник покрыл все это льдом. Под потолком, где я хожу на четвереньках, нет ничего интересного. Только в одной из комнат изо льда торчит гитарный гриф. Потолок покрыт красивым ледяным куржаком. Я сметаю его своей спиной и он сыплется мне за шиворот. Кто сказал, что процесс познания легок? Выбираюсь из домика, прилаживаю оторванные доски обратно, засыпаю все это снегом и авторитетно заявляю, что в истории человечества я последний из высших живых организмов, посетивших это строение. Через несколько лет оно окончательно скроется подо льдом... Интересно, какова вообще толщина ледника, покрывающего остров? Один молодой и горячий радиолюбитель из Москвы, связавшись с нашей экспедицией, очень просил привезти ему камешков с Ушакова для помещения в музей коллективной радиостанции. Ему, конечно, пообещали, с одним условием - если до этих самых камешков кто-нибудь из нас сумеет добраться сквозь метры многовекового льда...
Тем временем наши радиолюбители обживают основной домик. Одну из светелок очистили от мусора и превратили в темницу - шкала настройки до сих пор отказывается приходить в себя и светить по-человечески. Жить в доме невозможно - холодно и сыро, хуже чем в палатке, а работать можно вполне. Угадайте, что сделали радиолюбители, как только установили и запустили радиоточку в "полярке"? Правильно. То же, что сделали бы и вы. Что сделал бы любой порядочный человек, случись ему в этот момент оказаться радиолюбителем на острове Ушакова. Президент федерации радиосвязи Новосибирской области Александр Александрович Сухарев (RZ9OO), начальник одной из лучших в стране коллективных радиостанций RK0AXX Павел Борисович Цветков (RV0AR) из Красноярска и руководитель экспедиции Виктория Михайловна Корюкина (RA0BM) настраивают передатчик так, чтобы он имитировал очень далекий и слабый сигнал и принимаются, изменяя голоса и на разных языках вызывать на связь Валеру Сушкова (RW3GW) из палатки в сотне метров! Как только они не изощрялись! Но Валера оказался бдительным, сумел распознать и с достоинством проигнорировать происки злостных эфирных хулиганов. Попадется он позже, на удочку придуманную им самим, но заброшенную Председателем Совета Сибирских федераций радиоспорта Юрием Витальевичем Заруба (UA9OBA)...
А дело было так. Во время очередного бешенного pile-up (по русски - кучи-малы, это когда одновременно зовут сотни радиостанций, желающих связаться с нашей экспедицией), который профессионально обрабатывал Валера, работая с разносом приема на 5-20 кГц выше частоты на которой он вещал, Юра, убавив мощность на передатчике до минимума и вставив вместо антенны обыкновенный гвоздь, "кинул" в кучу-малу как принято у радистов две последние буквы позывного - Лима-Танго. Не смотря на то, что эти уникальные сигналы были слабы и принимались только в соседней палатке, Валера сумел их выловить из общей кучи и четко отрапортовал: "Lima - Tango, your five-nine. QSL?". QSL - тут же ответил Заруба и ,крутя в руках здоровенный ржавый болтяру, отвинченный от какого-то заледеневшего механизма, назвал полностью весь экзотический позывной: "Браво - зиро - Лима - Танго" и уже еле удерживаясь от хохота добавил "QSL via RW3GW". Валера тут же воззвал к совести уже опознанного пирата и заливаясь смехом от такого экзотичного QSO, которое внесло заметное расслабление в его напряженную работу, потребовал немедленно прекратить передачу нелегальную радиостанцию с каким-то китайским позывным B0LT с острова Ушакова. Болт - он и в Арктике болт!
Вообще, моральный климат в экспедиции отличный. Радиоспорт - спорт общения, журналистика - профессия общения, Семеныч и его команда тоже в большинстве своем пообщаться не прочь и любому есть что рассказать и послушать. Владимир Семеныч рассказывает о своих походах, это ж надо - из России в Канаду через Северный полюс пешком, взяв с собой только рюкзак и санки с продуктами! Валера Сушков только что вернулся из аналогичной радиоэкспедиции, только в Египет (SU1HR), еще загар не сошел, делимся впечатлениями о чисто арабском гостеприимстве и бесперебойных попытках надувательства, Юра Заруба в августе девяносто первого участвовал в организации коротковолновой радиосвязь и радиоуправлении страной из осажденного Белого Дома, а потом пил с Гайдаром и Бурбулисом за демократию в курилке, и так до очередных трех ночи, когда мы снова укладываемся спать и снова пропускаем эпохальное событие - Слава, Виктория и Леня видели в торосах белого медведя, а нам оставалось наутро снимать только его следы...
А следов было много... Заметив в своих владениях разноцветно экипированных и должно быть вкусных радисто-человеков, Мишка сразу же направился к ним. То ли потому, что Виктория закричала как резанный поросенок от радости встречи с настоящим белым медведем, то ли самого медведя очень обрадовало, что судьба преподнесла ему сразу завтрак, обед и ужин... То и дело останавливаясь и втягивая ноздрями воздух, он приближался к застывшей в изумлении на пригорке троице - расстояние быстро сокращалось....
По мере приближения хозяина Арктики к нашим героям радости в криках поубавилось... А в это время на горе маячили силуэты других экспедиционщиков, которые занимались антенным хозяйством и даже время от времени дружески помахивали нашим горемыкам руками. Кто из них мог знать, что любители прогулок по торосам забыли взять с собой радиостанцию и патронтаж к карабину...
Начальствующий крик руководителя экспедиции децибелл под сто тридцать, который был слышен даже в палаточном городке, был правильно истолкован Михаилом Потапычем и он, к счастью обеих сторон, повернул назад и удалился на юг в сторону Карского моря. Видимо в поисках нормальных людей...
Лишь под утро в палатке утихли рассказы и споры: кто все-таки достался бы медведю на десерт? И почему удалось отогнать медведя? Кто-то говорил о том, что в дали темнела большая полынья, в которой водятся нерпы и поэтому медведь, наверное, был не очень голодный. Кто-то утверждал, что Леня и Слава правильно делали, что громко кричали и делали предупредительные выстрелы из единственной обоймы всего в четыре патрона. А уж когда Виктория, убедившись, что медведь никак не хочет верить, что они простые невкусные радисты, тоже закричала дисконтом... Тут уж какой медведь выдержит!
Невезуха! Я твердо решаю ночью более не спать, к тому же хоть ночи здесь и нет, и солнце за горизонт не заходит, но ночью меж тем, значительно холоднее чем днем и если ночью перекантоваться как-нибудь за чаем, слушанием всяческих баек и радиоэфира, то днем можно завалиться спать и отлично отдохнуть в сравнительно теплых (вместо -27 всего лишь -22) условиях. Снова ночь, на связи наш старый добрый заочный друг Владимир Владимирович Волосожар (UA9ORQ), полковник-радиолюбитель из Новосибирска. Он принимал наши радиограммы из Антарктиды, передавал их нашим семьям, успокаивал их по телефону, выходил на связь с Антарктидой и передавал нам ответы, а мы, бессовестные, даже не нашли времени встретиться с ним и поблагодарить за душевное участие. И вот он снова на связи - я передаю информационное сообщение для прессы, а потом Саша Сухарев (RZ9OO) еще полчаса издевается над всем мировым радиосообществом, которое горит желанием установить связь с последним из неоткрытых доселе островов центральной Арктики, а Саша во всех подробностях, в цветах и красках, почти так же как я сейчас, описывает наше житье-бытье, сообщество терпеливо слушает и ждет, когда же можно будет пообщаться с нами и получить впоследствии специальную открытку на память об этом эпохальном событии. Наконец красноречие иссякает и как бы в продолжение темы, без какого-либо смыслового перехода Сухарев запинается на ровном месте и падает в кастрюлю с чаем. В спящей палатке раздаются сдавленные истерические рыдания - заржать в голос добрым и общительным радиолюбителям мешает инстинкт самосохранения и остатки совести - все-таки люди спят, неудобно будить, да и Семеныч в таких ситуациях в выражениях не стесняется. Чуков просыпается и поднимает голову. Мы прикрываем ползающего по полу Сухарева своими телами и стараемся мило улыбаться. Все, залег обратно, вроде пронесло. Рюкзаки почти не замочило, грязная каша из заварки убрана, а Сухарев собирается на улицу кипятить новый чай, мотивируя это долгом чести в более простых выражениях. Мы выходим из палатки и замираем в изумлении - низко в молочном небе, над самым горизонтом висят три тусклых ночных Солнца.
Я соображаю, что это надо запечатлеть на видео и бегу за камерой. Валера с возгласами: Тройное Солнце! Тройное Солнце! выскакивает вслед за мной с фотоаппаратом. Сухарев уже раскочегарил полуживые паяльные лампы и растапливает в кастрюле снег. Из палатки выходит Чуков:
- Там трансивер в Карское море не смыло? Это он по поводу разлитого чая интересуется.
- Да нет. - приветливо отвечает Саша с черными от копоти руками.
- Три Солнца, Владимир Семеныч, - я стараюсь сменить тему.
- Эффект Гало. - отзывается опытный полярник и удаляется. Вот оно что: эффект Гало! На улице удивительная тишь, какой еще не бывало со дня нашего приезда и я решаю, что совсем наверное не обязательно бодрствовать всю ночь и что лимит того, что можно было бы проспать - падение Сухарева в чай и эффект Гало - на сегодня исчерпан...
Утром, в смысле в три часа дня просыпаюсь от того, что по голове моей что-то быстро-быстро хлопает. Выбираюсь из спальника и вижу, что палатку нашу полощет с такой силой, что она трепыхается и хлопает каждой своей складочкой подобно флагу на хорошем ветру, а ее стенки провисли под тяжестью заметающего нас снега. Звуки и зрелище довольно-таки неприятные и навевают мысли о том, что же происходит снаружи, если внутренний слой палатки так треплет. Снаружи происходит хорошенькая арктическая пурга. Или это уже буран? Вне зависимости от названия ветер такой, что на него можно лечь, и он запросто это выдержит. С той стороны, откуда дует, палатку замело почти до самого ее полукруглого верха. Справа от выхода, в просвет между нашей "анакондой" и палаткой-складом на совершенно ровном месте надуло небольшой горный хребет длиной метров в сто и высотой около метра. Антенну загнуло, как лук Робин Гуда и непременно сломало бы, если бы не растяжки. Где-то там, высоко, весеннее Солнце едва пробивается сквозь сплошную снежную пелену и все вокруг, а вокруг нет ничего, кроме летящего снега и обжигающего ветра, какого-то молочного цвета. В такую погоду добрый хозяин собаку на двор не выгонит, думаю я и иду выгонять из палатки оператора. Угрюмый Фрик с камерой медленно выбирается на поверхность, наверное он тоже думает о собаках и доброте. Из полярного домика к палатке бредет Валера. Он повязал себе шарфик поверх капюшона бантиком назад, как мальчик - мамина радость и тоже стал похож на трансивер или на пленного немца. Валере приходится идти против ветра - без горнолыжных очков в пол лица или маски с дырками для глаз, занятие это героическое и очень неприятное. Валера спотыкается, его сдувает мощными порывами, а мы радостно снимаем его мучения для будущего фильма. Следующий подвиг - заправка работающего генератора. Исполняет Андрей Моисеев (UA0BA), город Норильск, как самый из нас привычный к такой погоде. Генератор какой-то очень хороший, японский, работает бесперебойно. Рядом с генератором бочка. Далее как всегда - шланг в бочку, высосать из шланга соляру, сунуть другой конец шланга в бак генератора... Это в теории. На практике шланг у нас какой-то сиротский - толщиной примерно с мизинец. Остатки топлива после последней заправки в нем замерзли. Пока Андрей выколачивает из шланга лед, ресницы на его смуглом лице покрываются белым пушком. Снегурочка! Тянуть соляр через соломинку занятие тоже не из приятных, тем более на морозе в ураган. Но Андрей хохочет и продолжает заправочные манипуляции. За это через пару дней пурга доберется до Норильска, посрывает крыши с домов и отломает парочку рогов с его четырнадцатиметровой красавицы-радиомачты...
Мы сидим в грохочущей палатке и ждем окончания катаклизма. Настроение не то чтобы унылое, но бывало и получше. Палатку продолжает трясти и засыпать. Владимир Семеныч рассказывает о своих похождениях, его растрогала еще одна находка в заброшенном домике - вахтенный журнал полярной станции, где написано, как в апреле восемьдесят четвертого года на станцию пришла группа Чукова и под этой записью Семеныч и его команда собственноручно оставили автографы, благодарности и пожелания полярникам... Мы с интересом слушаем, потому что действительно интересно. Спрашиваем: а ходят ли в такую погоду медведи? Ходят, говорит Семеныч. И чтобы выйти из палатки и отойти от лагеря для съемок мы берем с собой Женю Рассказова с помповым "Ремингтоном", заряженным картечью и разрывными пулями или Славу с карабином. Мы не собираемся убивать медведей, нам очень хочется их снять, но какие планы у них - нам неведомо... Радиоспортсмены занимаются спортом. За восемь дней на острове они планировали провести десять тысяч сеансов связи. Но здесь собрались настоящие робинзоны, им не надо ни шоколада, ни мармелада, а только микрофон или телеграфный ключ и они готовы сутками сидеть без движения за передатчиком, благо прохождение сигнала отличное, все магнитные бури прекратились и нас слышно даже в Антарктиде и ажиотаж вокруг экспедиции безумный, так что намеченные десять тысяч происходят гораздо быстрее. Решено улетать на два дня раньше, чтобы успеть как следует отработать с острова Уединения. Вызываем на связь остров Голомяный, где базируется наш вертолет. Вертолетчики с радостью соглашаются на изменения в полетном плане. Им, вертолетчикам, летать охота, а не на койках валяться.
На следующий день буря стихает и устанавливается неописуемо прияная погодка. Штиль полный. В ярко-синем небе - ни облачка. Солнце ощутимо греет. Видимость - миллион на миллион. Благодать! А ходят ли в такую погоду медведи? - спрашиваем мы Семеныча.
- Еще как ходят - отвечает Семеныч. Поэтому Слава остается в палатке, а мы с Женей и "Ремингтоном" идем снимать пейзажи. Забираемся на какой-то ржавый вагончик, нагретый солнцем и с высоты озираем окрестности. Может нам все-таки удастся снять медведя! Меня посещает вполне журналистская мысль насчет практической проверки боеготовности ружья, об удивительной точности которого я слышу уже три года.
- Женя, а давай постреляем!
- Давай! - с готовностью соглашается Рассказов.
Мы заканчиваем съемки, отходим в сторонку и Женя эффектным движением Терминатора загоняет патрон в патронник знаменитой американской "помпы" стоимостью в полторы тысячи долларов...
Патрон в патроннике, героическая поза принята, красивый лакированный приклад дорогой игрушки элегантно оттеняет вороненая сталь. Вот сейчас... Щелчок - ничего. Рассказов передергивает затвор и на снег выпадает красненький патрончик.
-Осечка!
Вторая попытка. Еще один патрончик на снегу. И еще. И еще. Женя смотрит на свое ружье в полном недоумении:
-В первый раз такое! Может патроны бракованные?
В голове подленькие мысли о том, что могло быть, если бы прямо сейчас нас захотел съесть Хозяин, и что в следующий раз в торосы мы пойдем со Славой и его менее эффектным, но более надежным . А вот и они - со Славой и научно-охотничьим взглядом на окружающую действительность:
-Смазка, наверное, замерзла - Слава смотрит на капсюль, пытаясь разглядеть вмятину от ударника:
-Спуска нет, удара. Похоже, смазка не для мороза. Пощелкав затвором, Слава прикладывается, нажимает на курок и негромко, но внушительно бабахает. Заработал. Будем надеяться, что он будет делать это и в дальнейшем.
Пользуясь шикарной погодой, достаем флаги спонсоров и фотографируемся с ними на фоне нашего небольшого лагеря. Флагов много - помогли нам действительно здорово, помогли всем, начиная от колбасы из Новосибирска, масла из соседнего с Викторией (RA0BM) магазинчика и заканчивая огромными деньгами , благодаря которому все это вообще состоялось. И хотя кодекс профессиональной этики требует от меня патетического и независимого журналистского молчания вместо , я бесплатно пишу и открыто говорю об этом. Потому что во все времена, во всем мире географические открытия и экспедиции делались либо на собственные деньги путешественников, либо при помощи пожертвований. Остров Диксон, с которого мы стартовали, знаете почему так называется? Потому что генеральным спонсором норвежцев, которые его когда-то открыли, был купец с такой фамилией. И когда Петроград стал Ленинградом, а Екатеринбург Свердловском, Диксон остался Диксоном. В мире есть немного справедливости. Конечно, иногда и государство активно поддерживает путешественников, но как правило, в государстве этом или абсолютная монархия, как некогда у испанцев с португальцами, или победивший социализм, как сами знаете где, или Третий Рейх. В то время как у нас Иван Дмитрич Папанин (UPOL) сотоварищи на льдинах плавал , дальние бомбардировщики люфтваффе Германии совершили не менее увлекательное и захватывающее путешествие - долетели до Антарктиды и сбросили на нее какое-то дикое количество специальных вымпелов со свастикой, а затем доложили фюреру, что у Германии теперь есть тридцать восемь тысяч огороженных и помеченных квадратных километров антарктической земли. Есть такая легенда. А из области сермяжной правды - полет германского дирижабля и по-немецки педантичное картографирование всего, что им попалось, от любимого фатерлянда до Земли Франца-Иосифа. Мы в это время, в общем-то тоже зря времени не теряли - наметили себе на карте клин от западной до восточной оконечности СССР с вершиной на Северном полюсе и объявили на весь мир о том, что все острова, моря, льды, проливы и прочее не что иное как Советские полярные владения. Сейчас (только сейчас!) это же пытаются сделать Канада, Норвегия и кто-то там еще. А у нас к этому времени вместо научных станций - рога на батарейках... Я не вдаюсь в подробности и даты и не слежу за исторической последовательностью - главное, что здесь, в Арктике, все время кто-то куда-то плавал, летал, ходил, измерял, поднимал флаги и проводил (иногда) партийные собрания, исследовал, совершал подвиги - в общем, жил богатой жизнью и демонстрировал соседям, что это наше. И теперь на всех мировых картах, как поется в одной песне, есть надписи на русском языке. И какой-нибудь янки у себя в жаркой Калифорнии, сидя за трансивером, старательно выговаривает вслед за Юрой Зарубой:
- U - SHA - KO - VA. Ушакова, то есть. А государственный престиж, знаете ли, он и в Арктике престиж.
Пока он там в своей Калифорнии выговаривает, неистощимый кладезь Владимир Семеныч Чуков рассказывает еще одну чудную историю. В составе архипелага ЗФИ, так бывалые полярники называют Землю Франца-Иосифа, есть небольшой островок - Земля Александры. И во время Второй Мировой войны, на этом самом островке, в считанных километрах друг от друга, располагались две полярные станции. Советская и немецкая. Горят города, тонут корабли и подводные лодки, сталкиваются гигантские армии, война до самой Африки. А на Александре никто никого в плен не берет, никто никого не убивает и не мучит. Лишь настороженно наблюдают друг за другом и передают шифрованные метеосводки на . Почему? Неизвестно. Может потому, что в огромной ледяной Арктике, на маленьком острове, мрачной и бесконечной ночью и таким же бесконечным днем легче живется от того, что знаешь: недалеко люди, пусть расово неполноценные, пусть противники в кровавой войне, но живые и рядом в безлюдной пустыне... А может приказа не было - другие проблемы командование занимали. Кончилось все тем, что немцы, откушавши больного и заразного медведя, тотально позаболели и были эвакуированы своими с острова, чему свидетели бдительные советские полярники.
Вертолет появляется в небе в тот момент, когда мы заканчиваем убирать палатку. Он проносится над нами и сделав круг, приземляется неподалеку, а затем подпрыгивает и боком, скачками подлетает к нам, как какая-то оранжевая ворона. Вертолетчики - молодцы, заботятся, чтобы нам было ближе таскать свои две с половиной тонны. А вообще, техника посадки здесь своеобразная. Сначала вертолет лишь слегка касается снега, готовый в любой момент оторваться. В этот самый момент из него выпрыгивает кто-нибудь из экипажа, чаще всего бортинженер, и внимательно смотрит, что там, под шасси - может трещина во льду, может снег слишком глубокий, и все такое. И только после его сигнала наваливается на грешную землю всеми своими тоннами и глушит двигатель. Встречаемся, как родные, довольно быстро грузим пожитки (честно говоря, поднадоел уже этот престиж!) прощальное фото на фоне вертолета и впервые за неделю тепло и не дует...
...Остров Домашний - это такая голая каменистая коса длиной метров сто пятьдесят- двести и шириной не больше десяти. Коса прилично возвышается над океаном и продувается всем, что здесь дует. Дует достаточно противно - Северная Земля. С севера, почти на уровне воды, у косы есть совсем небольшой аппендикс. Там и стоял домик первой Северо-земельной экспедиции Георгия Ушакова и Николая Урванцева, поставленный ими еще в 1930 году. Сейчас домик перенесли на остров Средний, он совсем рядом, километрах в двух. Мы приземлились на Домашнем, чтобы постоять рядом с могилой Георгия Алексеевича Ушакова, который завещал похоронить себя на этом острове. У нас его портрет и букет сухих цветов, которые передала Чукову дочь Ушакова, Маола Георгиевна. Несмотря на свой почтенный (в районе восьмидесяти) возраст, она собиралась в эту экспедицию с нами. Но что-то не получилось. С одной стороны оно и к лучшему - тяжело все это и в неполные тридцать. А с другой - очень хотелось бы поговорить с ней. Чем жили они, как переносили далекие и безумно в те годы рискованные походы отца, что осталось от него в ее памяти? Потому что за семь с половиной лет жизни моей Сашки носит меня по миру с не меньшей регулярностью и как-то очень подолгу... Может пора заканчивать? Это был бы очень важный разговор.
Мы уже на Среднем. Теперь, как родных, нас встречают суровые в прошлый раз пограничники. Мы ночуем у них в спортзале. Вынимаем из вертолета свои рюкзаки - здесь есть баня! Тащить их на заставу на себе - приятного мало, а единственный КрАЗ, именуемый и способный их перевезти, выведен из строя, грубо говоря, сломан. И. О. начальника заставы старший лейтенант Дудник принимает вполне военное решение. Звучит команда и к вертолету подъезжает грейдер, знаете, такой, с длинным хоботом, а на конце хобота передние колеса. Мы навешиваем на машину рюкзаки и она осторожно отправляется в путь. Первый в мире багажный грейдер выглядит потрясающе!
Вы думаете, после недельного немытия мы все помчались в баню? Правильно. Радиолюбительская фракция экспедиции прихватила с собой антенну, трансивер и усилитель и злоупотребив природной добротой командира отправилась все это устанавливать, с явным намерением провести ночь в общении на короткой волне. И хотя Средний не представляет особой радиоценности, мировая общественность, взбудораженная работой с острова Ушакова, решила отслеживать каждый наш шаг. Как только в эфир полетели позывные экспедиции - RS0B, он отозвался свистом и хрипом радиолюбителей, перекрикивающих друг друга в надежде быть услышанными и отвеченными, а мы, поснимав это дело, отправились в скромную (но какая нам, нормальным людям, разница?!!!) пограничную баню.
Почта сюда попадает с попутными , то есть раз в три-четыре месяца. Спутник, который ретранслирует телевизионный сигнал в эти края, то ли с неба упал, то ли другая какая напасть с ним приключилась, только не показывает телевизор на Среднем месяцев эдак пять. Ближайший театр, газетный киоск или кинематограф - в Норильске, это дальше чем Северный полюс. Романтика! В девяносто восьмом, здесь, на Среднем, я спросил бойцов, тащивших куда-то баллон с ацетиленом, откуда они родом.
- С Архангельска.
- С Дагестана...
Зачем отправляют служить на остров Средний? Наверное, чтобы Родину крепче любили. Мы сидим в спортзале, за теннисным столом, убранным вареной олениной, вкуснейшим хлебом из пограничной пекарни и иными средствами объединения народа и армии и расспрашиваем отцов-командиров, которые старше своих подчиненных максимум лет на пять, о здешнем житье. Практически все, кто сегодня здесь служит, призваны из Коми. Жизнь как на острове - то, что на материке разрешается походом в магазин каких-нибудь канцтоваров или продуктов, на заставе ждут по три-четыре месяца. Фотопленка закончилась? Батарейки сели? Солдата какой-нибудь безделуш... пардон, ценным подарком наградить? Вертись как хочешь, командир! Из культурно-массовых развлечений - потрепанный с засмотренными до дурноты видеокассетами. Все. Начинаем рыться в рюкзаках в поисках какой-нибудь . Кто-то находит ручки, прихваченные с собой сувениры из своих городов и прочую мелочь. У меня новый неисписанный блокнот и куча наклеек и вымпелов корпорации . Расстаюсь без сожаления - теперь этим будут награждать бдительных защитников полярных рубежей нашей Родины! Командир просит - подпиши блокнот, один ефрейтор как раз блокнот заказывал. Беру у командира адрес заставы - вернемся в Новосибирск, кину клич по друзьям-товарищам, соберем кассеты с фильмами, которые годами стоят на полках и отправим сюда. Может когда-нибудь дойдет. Три часа ночи. За окном светло, в спальне, где отдыхает застава, окна заклеены темной бумагой. Дневальные, которым спать не положено, хоронясь от начальства в умывальнике и других укромных уголках небольшого барака, стреляют у нас сигареты. Наверное, не только у меня возникает странное чувство, будто я сам здесь служу - так все это знакомо. Берем фотоаппарат и идем фотографироваться рядом с пограничным столбом - главным символом государственного суверенитета. Столбами, конечно, здесь ничего не огорожено - столб стоит внутри казармы, напротив входа. Вылавливаем какого-то пограничника, ставим его рядом и фотографируемся по очереди. Берем у него домашний адрес и обещаем прислать фотографию. Обязательно пошлем. Дело чести.
В комнате, где стоит трансивер, по прежнему ажиотаж и крики в микрофон на всевозможных языках - поток желающих засвидетельствовать нам свое почтение не ослабевает. Похоже, это на всю ночь. Хотя ночи-то уже осталось... Надо идти поспать хоть эти остатки. Завтра трудный день - нам предстоит долететь до острова Уединения, разбить там лагерь, установить антенны и запечатлеть все это для будущего фильма... Нахожу в спортзале свободную кровать (спортзал пограничников в апреле-мае превращается в гостиницу для путешествующих) и медленно проваливаюсь в тепло(!) под храп товарищей и писк полуслепых щенят пограничной собаки, для которой спортзал еще и родильное отделение... Бессердечная мамаша прячет от детей оленьи кости с остатками мяса в драном матраце, а они, даром что слепые, лезут за ним так что вата летит...
Мы идем по заметенному Среднему, обходя сотни тысяч замерзших народных рублей, представленных в виде брошенных жилых домиков, целого парка всевозможной колесно-гусеничной техники, ржавой и не очень, вверх колесами и гусеницами соответственно, опять-таки бочек с цистернами... А идем мы в музей. Самый натуральный. Его питерские энтузиасты устроили в домике экспедиции Ушакова-Урванцева, который перенесли с острова Домашнего, что в паре км отсюда. Смотритель музея, он же - один из научников, уже много лет бурящих какую.-то сверхглубокую скважину на леднике Академии Наук, встречает нас в небольшом - метров двадцать-тридцать домишке, на стенах которого развешаны фотографии первооткрывателей Северной Земли и первых ее исследователей. Экспонатов пока маловато. Самый крупный - пропеллер от ветряного электрогенератора, висящий во всю стену. По замыслу создателей, это будет музей не только прежней, но и нынешней арктической истории, поэтому экспонатами он будет пополняться в основном за счет забро... законсервированных полярных станций.
Радиолюбители, несмотря на то, что некоторые из них не спали всю ночь, сразу столпились вокруг главного (по их мнению) экспоната - фотографии радиста ушаковской экспедиции Василия Васильевича Ходова у какого-то лампового агрегата. Надпись, сделанная не то рукой Ушакова, не то Урванцева: . Рядом в рамочке радиограмма, переданная на Большую землю и возвестившая на весь мир о последнем крупном географическом открытии XX века - первая Североземельская экспедиция 1930-32гг. обследовала и положила на карту мира огромный Архипелаг общей площадью более 37 тыс. кв. км.
Радиограмма подписана радиолюбительским позывным Ходова - U3CF с какими-то экзотическими дробями. Наши радиолюбители сразу образовали pile-up вокруг этого документа.
Как же: председатель секции коротких волн при Ленинградском отделении Общества друзей радио, самый молодой участник из ушаковской четверки, 18-ти летний радиолюбитель-коротковолновик Василий Ходов впервые сообщил всему миру об открытии советскими полярными исследователями Северной Земли, выйдя в радиоэфир на коротких волнах с тогда еще безымянного острова, ставшего дня полярников домом на долгие два года зимовки. Если учесть, что это событие произошло задолго до известного дрейфа легендарной папанинской четверки, "Челюскин" еще не погиб во льдах Чукотского моря, а Кренкель еще не был RAEM, то юного Ходова можно причислить не только к первым радиопионерам Арктики, но и назвать радиоколумбом Северной Земли.
Вместе с первооткрывателями новых земель ступает нога и радиолюбителя!
Из книги Ушакова "По нехоженной земле":
"Ходов проявил себя с самой лучшей стороны и оказался незаурядным полярником. Подолгу оставаясь один на зимовочной базе, он вел несложное, но достаточно хлопотливое домашнее хозяйство, проводил метеорологические и прибрежные ледово-гидрологические наблюдения, поддерживал радиосвязь с Большой землей и безропотно переносил беспредельно тяжелое одиноческтво на далеком арктическом острове. Такого не выдержали бы и многие опытные, закаленные полярники. Ходов выдержал. И не только выдержал, но и связал после этого свою жизнь с Арктикой. Он был руководителем строительства и первым начальником первого на Северном морском пути крупного радиоцентра на острове Диксон и затем - радиоцентра на мысе Шмидта."
Есть чем гордиться! Не так давно на всех полярных станциях, как правило, среди полярников были и радиолюбители...
Увы, все это в прошлом. Остались только память, этот музей, редкие нынче книги "Гидрометеоиздата", да радиолюбительские QSL...
Еще из уникальных документов тех лет: "Георгий Алексеевич Ушаков назначается начальником Северной Земли и всех прилегающих к ней островов со всеми правами..." Помните про начальника Чукотки? Там хоть чукчи были. А здесь полная, совершенная неизвестность.
Из книги Ушакова:
"Никто не знает ни простирания, ни площади, ни устройства, ни характера "вверяемой" вам земли и прилегающих к ней островов, - говорит Шмидт. Может быть вы получаете территорию целого европейского государства, а может быть, и совсем незначительный клочок суши. Скорее однако первое..."
На часах одиннадцать. Сейчас за нами должен прилететь вертолет. Прощаемся, искренне благодарим хозяина за этот удивительный труд - музей в Арктике! и погрузив рюкзаки на какую-то хитрую машину, настолько же не предназначенную для этого, насколько не был предназначен грейдер, идем на аэродром. Еще одна бочка соляра всеобщими усилиями заталкивается в вертолет и снова под нами бескрайние ледяные поля, на этот раз даже без трещин и рек. Остров Уединения гораздо южнее, если так можно выражаться об арктических островах, никаких особых течений в этих местах нет, и заснеженные льды простираются до самого горизонта. Мы идем низко - нам хочется снять медведя и командир пообещал высадить оператора Фрика прямо перед ним. Медведей что-то нет. Наваждение какое-то! А Фрик-то радуется наверное - так и светится весь внутренним таким злорадным светом. С медведем ему встречаться заметно не хочется...
Остров Уединения заставляет думать о себе помимо своего романтического названия и большой полярной станции. Все тот же четвертый том повествует о том, что в сентябре сорок четвертого года где-то здесь наш тральщик забросал глубинными бомбами немецкую подводную лодку. Более того, на следующий день туда спускался водолаз и обнаружил лежащую на грунте лодку U-362 с развороченными бортами. Все это не дает покоя моей аквалангической душе. Где-то здесь она лежит... Полжизни отдал бы за погружение!
Неожиданно вертолет стал набирать высоту. Это означает, что мы приближаемся к земле. И действительно - внизу замелькали домики полярной станции. Ничего себе! Целый поселок! Это вам не остров Ушакова с парочкой кривых избушек. Все прильнули к иллюминаторам, а , сделав круг над островом, лихо приземлилась у какого-то дома - по-моему Сергей Михалыч Полетаев может летать в Арктике с закрытыми глазами!
Выгружаем вещи, попутно оглядывая свое новое пристанище. Приземлились мы в распадке, который с одной стороны заканчивается морским берегом, а с остальных - чем-то вроде высоких холмов или низких гор. По всей видимости, это место выбрали для полярной станции из-за того, что оно довольно хорошо защищено от ветра. Вокруг нас как минимум с десяток домиков разных размеров. По обеим сторонам от берега на горах установлены маяки. Наверное глубина позволяет кораблям подходить довольно близко. На берегу по-видимому склад. Ближе к нам домик поменьше. Еще один увенчан внушительной вышкой, как будто буровой, или что-то в этом роде. Перед ним русло ручья, через который переброшен деревянный мостик. У ручья небольшой деревянный мотобот. Прямо перед носом вертолета торцом стоит большой дом. В окнах замечаю книжные стеллажи. Похоже, библиотека. Прямо за домом начинается крутой подъем, на горе видны целые антенные поля здешней радиостанции. На склоне горы из ослепительно белого снега торчат оранжевые обломки вертолета. Богатая история у острова! Справа от нас - длинный барак, дальше - залежи вездеходов, тягачей и тракторов, рядом с ними то ли гараж, то ли мастерская, то ли все вместе. И никого. Только медвежьи следы. В ближайшие дни, похоже, нас ожидает много интересного. Первооткрывательский зуд берет верх над совестью и пока товарищи вытаскивают из вертолета всякую всячину, мы со штурманом скрываемся в библиотечном дому. Это не только библиотека. Это кают-компания. Кроме книг здесь хранятся кинопленки - успеваю разглядеть в темноте ярлык , здесь же что-то вроде столовой, одновременно выполняющей роль кинозала. На столе стоит с заряженной фильмой. Больше ничего не разглядеть - темно. В коридоре доска приказов. На доске телеграммы.
РАДИО ДИКСОН ГИМЕТ МАЙОРОВУ
КОЛЛЕКТИВ СТАНЦИИ ИЗМОТАН ПЕРЕПОДГОТОВКАМИ ЗПТ УЧИТЫВАЯ ПРЕДСТОЯЩИЕ РАБОТЫ ВЫГРУЗКЕ ИЛИ ПОГРУЗКЕ ЗПТ УСТАЛОСТЬ ЛЮДЕЙ ТИРЕ СЧИТАЮ ЦЕЛЕСООБРАЗНЫМ НАЧИНАЯ СИНСРОКА 15 ГМТ НАБЛЮДЕНИЯ ВСЕМ ВИДАМ ПРЕКРАТИТЬ ЗПТ СУТКИ ТИРЕ ДВОЕ ПОГОДЫ НЕ ДЕЛАЮТ ЗПТ СЛУЧАЕ ЖЕ ЭВАКУАЦИИ СМОЖЕМ БОЛЕЕ МЕНЕЕ ПОДГОТОВИТЬСЯ ТЧК НЕОБХОДИМА ТОЛЬКО СВОЕВРЕМЕННАЯ СКБ ЗА СУТКИ ТИРЕ ДВОЕ СКБ ИНФОРМАЦИЯ СРОКАХ ВЫВОЗА ЗПТ МАКСИМАЛЬНО ВОЗМОЖНОЙ ЗАГРУЗКЕ ВЕРТОЛЕТА ТЧК НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ГОТОВИМ ЭВАКУАЦИИ ИМУЩЕСТВО СТАНЦИИ ЗПТ ЛЮДЕЙ ЗПТ НО ВСЕ ЖЕ НАДЕЕМСЯ БЛАГОПРИЯТНЫЙ ИСХОД ТЧК ЧИСТО МОРАЛЬНОМ ПЛАНЕ ОБИДНО БУДЕТ ЕСЛИ СТОЛЬКО ВРЕМЕНИ И СИЛ ВЫБРОШЕНЫ НА ВЕТЕР ТЧК ВАШ 21/758 ПОЛНОСТЬЮ СООТВЕТСТВУЕТ НАШЕМУ МНЕНИЮ ТЧК УВАЖЕНИЕМ
21 11 3 АПС ЖУКОВСКИЙ.
Штурман Валера говорит, что в девяносто шестом запасы топлива для дизельных генераторов на станции подошли к концу. Полярники бомбардировали начальство радиограммами, их просили держаться, обещали прислать все, что нужно, а двадцать шестого ноября на острове нежданно-негаданно приземлился вертолет. Народ поставили в известность, что топлива не будет, и что прямо сейчас нужно взять с собой самое необходимое и быстро грузиться, потому как других не будет. Вывозил полярников наш Сергей Михалыч Полетаев. Не знаю, что чувствовали эти люди. Наверное то же, что чувствуют моряки, глядя на свой гибнущий корабль... Почему-то вспомнил, что в том самом девяносто шестом проходили президентские выборы, коробки там из-под ксерокса с долларами и прочее. Не знаю, скорей всего одно с другим никак не связано, но как-то связалось: бешенные деньги на выборы и Титаник-остров Уединения. Это самая последняя, пока, из законсервированных станций Центральной Арктики...
Разгрузка окончена. Мы решаем разбить лагерь в низине, однако радиолюбительская фракция протестует - для работы в эфире требуется установить антенны повыше. Затащить трансиверы, усилители, антенны, генераторы, рюкзаки и прочее в скользкую гору - приятного мало. Выручают вертолетчики. Загружаем радиоаппаратуру и радиолюбителей обратно и через каких-нибудь тридцать секунд все это оказывается на горе. В мыслях снова полное отсутствие желания жить в палатке. Расслабила ночевка на погранзаставе! С надеждой смотрю на Чукова. Он с интересом поглядывает на небольшой аккуратный домик у подножия горы. Кажется, ему тоже не очень хочется ставить палатку. Домик оказывается резиденцией начальника - типичный советский кабинет с пишущими машинками и сейфом, две комнаты и кухня. В кабинете на столе - недопитый чай, нарезанный хлеб и раскиданный сахар-рафинад. И страшный беспорядок, как в кино, когда белые близко. Кучи разбросанных бумаг, папки, книжки, вещи. Причем, вещи такие, которые люди, уезжающие откуда-нибудь навсегда, как правило, берут с собой. Например, маленький цветной . По всему видно, что приказ о срочной эвакуации застал людей как айсберг большой пароход. Даже чай не допили. А может и знали заранее, и подготовились, но все равно надеялись до последнего, пока вертолет не прилетел... Окно в кабинете разбито и вокруг, на улице, натоптано медведем. Похоже, он и пытался занять освободившееся кресло. Ну, он - хозяин, ему можно... Изрядно хочется есть. В последний раз мы делали это вчера. Поэтому наводим порядок с хорошей скоростью, подбадривая Игоря Демьяныча Смилевца и его партнера по бизнесу Леню, которые уже разводят пары на кухне. Наш быт очень напоминает эпизод из фильма , когда герои устраиваются в московском доме, предназначенном под снос. Интересно, в отличие от острова Ушакова, где все закончилось еще при СССР и на стенах висели плакаты и картинки из советских журналов, сюда, на Уединения, успел проникнуть wind of change - помните, была такая песня у , про Москву, гласность и перестройку. На стенах здешних комнат - Брюс Ли, Karate kid, Виктор Цой и лики святых из иллюстрированных журналов. В кабинете начальника нахожу какие-то странные солнцезащитные очки, размером на ребенка, не больше. И конструкция какая-то странная... Кусочек кожи в форме восьмерки с резинкой вместо дужек, чтобы на голове держался, две дырки и зелененькие стекла. Женя, говорю Рассказову, это для кого такие? Женя вертит в руках очки и авторитетно заявляет:
- Для собак!
И это очень похоже на правду.
В бумажках на полу - изрядно потертая книжица. . Издание Главсевморпути. 1940 год. По-моему, всю нашу Арктику можно запросто и смело провозглашать музеем. Прилетай на любой заброшенный остров с делегацией каких-нибудь туристов и води их по этим домикам, по мостикам и лесенкам...
Все готово для жизни и обеда. Начинаю понимать, что лучше было бы поставить палатку. В палатке на морозе холодно. В домике, который простоял пять лет без обогрева, холодно и сыро. Обедаем в кабинете начальника, притащив туда еще один стол, чтобы всем нам можно было там уместиться. Едим быстро и сосредоточенно - всем не терпится. Но каждому не терпится по-своему. Радиолюбителям - развернуть антенны и заявить на весь смиренно притихший свет о высадке на острове Уединения, нам с Рассказовым и Фриком - отправиться на обследование острова. Обследование мы начинаем с ближайшего к нам домика, расположенного напротив нашего жилища через ручей с мостиком. Это склад ширпотреба или может магазин. Стопки новеньких тарелок в оберточной бумаге, столовые ножи, крытые овчинные полушубки, новые матрасы штабелями, новые графины для партсобраний, какие-то научные приборы в ассортименте, лампочки Ильича и дневного света - Остров Сокровищ! Нет, все-таки они рассчитывали сюда вернуться, не может быть, чтобы все так было брошено! Гробовая тишина. Рассказов говорит, что попал в свою детскую мечту. В детстве он мечтал, чтобы все люди куда-нибудь делись и чтобы можно было бы побродить по миру без людей. Правда, в его мечте не было белых медведей, а здесь они незримо присутствуют. Поэтому мы медленно и осторожно перемещаемся ближе к берегу, к следующему объекту исследований. Здесь гораздо меньше снега, чем на Ушакова. По крайней мере, дома не заметены по самую крышу, и мы открываем очередную дверь без особых усилий совковой лопатой. Это склад продуктовый. И тут тоже кое-что есть. Вот почему вокруг так много медвежьих следов. Не поленился Хозяин даже на чердак по приставной лестнице сходить, сильно его запах взволновал. Но внутрь медведь так и не попал. Камень в огород сторонников теории эволюции - неужели за шесть лет самый крупный и самый опасный сухопутный хищник не мог с голодухи научиться орудовать совковой лопатой?
Так, что у нас здесь? Мука, консервированный борщ, стоимость в первом поясе 27 копеек, в третьем 30 копеек, сахар-рафинад в узеньких пачечках, скумбрия консервированная в масле, спичек ящик и повидло с подсолнечным маслом. В предбаннике какие-то фляги. Принюхиваемся к содержимому. Ацетон. Отпускаем дебильные шуточки насчет его здешнего употребления и идем дальше...
Небо снова свинцово. Вечер. Или может ночь? Поднимаемся на гору к радиолюбителям, по пути осматривая приличный кусок вертолетного хвоста, сломанные хвостовые же лопасти, осколки толстого плексигласа, торчащие из погнутых рам пилотской кабины. Все это навевает мысли о том, что полеты в здешних широтах бывают и не столь удачными, как наши до сих пор. Сергей Михалыч Полетаев рассказывал, что в тундре, где-то между Новосибирском и Норильском они видели распластанные на горном склоне обломки великана советского авиастроения тридцатых бомбардировщика ТБ-3. А машину Леваневского не могут найти вот уже полвека: Так что несмотря на всю изученность и исхоженность, расслабляться Арктика не дает.
Не дает она расслабляться и нашим героическим радиолюбителям. В запарке с переездами после прилета на Уединения, они забыли запустить дизельный генератор, наш замечательный японский шестикиловаттный электрогенератор, и он конечно же не вынес такого неучтивого обращения и замерз, как последний Маугли. Запустить его не представляется возможным. Вот уже шесть часов. Народ сходил вниз, к нашему домику, на своем горбу затащил в гору бензоагрегат с аварийным запасом бензина, но работать на нем в сложившихся условиях - быстрое и верное самоубийство радиолюбительской части экспедиции. Раздраконить и без того уже раздраконенную мировую общественность, устроить pile-up и на всех парах вырубиться из эфира по окончании скромного аварийного запаса: Часть злобного сообщества яростно дергает дизель за веревку, греет его паяльными лампами, укрывает от ветра и тихо матерится, часть устанавливает Yagi рядом с антенным полем дальней связи и домиком радиостанции острова Уединения, на нем, на домике этом, даже табличка специальная об этом свидетельствует - UGV. Здесь решено развернуть станции для работы очередным экспедиционным позывным - RU0B. Это своеобразная дань уважения тем, кто работал здесь многие годы и просто очень удобное место. Заруба ходит по домику и изумляется вслух - это на него оборудование станции так воздействует. Я в этом ничего не понимаю, но внешний вид всего этого меня тоже впечатляет немало: корабельная стойка, кажется она называется "Дюна", с часами, циферблат которых поделен на сектора, в течение которых радист обязан слушать сигналы SOS, приемники "Шторм", в соседней комнате какие-то совершенно чумовые агрегаты размерами под потолок, массивные телефонные трубки, как на подводных лодках, легендарный Р-250, все в снегу и инее - оконное стекло разбито, может медведь, может само: Очередная картина всеобщего запустения, Юра Заруба (UA9OBA) говорит, что все на первый взгляд, в состоянии "подавай питание и садись работать". А с питанием, между тем, проблемы и у нас. Не подается оно, питание. Не сдается дизель. В разбитое окно, которое уже успели заткнуть какими-то тряпками, стучит Паша Цветков (RV0AR), зовет приобщиться к радиолюбительской деятельности - подержать антенные растяжки. После острова Ушакова на это дело нашей квалификации уже хватает. На улице ветер. Он разогнал тучи и картину верхней части острова освещает багряное ночное Солнце. Кажется, здесь строений еще больше, чем внизу. Причем, если внизу, так сказать, инфраструктура, то наверху сплошная наука в чистом виде. Рядом с радиостанцией большая метеоплощадка с кучей всяческих ящичков на длинных ножках, флюгеров, штативов и прочих приспособлений. Одна комната в здании радиостанции, похоже, была отдана метеорологам. Дальше, в сторону моря, здоровенный барак с высокой двускатной крышей, над которой возвышается маяк. Барак, видно, просоленный и продутый всеми ветрами - доски, из которых он сколочен, почти белого цвета. Пейзаж потрясающей силы и красоты - бескрайняя снежная пустыня, розово-оранжевая в закатном свете, и на краю этой пустыни, на высоком обрыве - седой дом и маяк на его высокой крыше. Кажется, я буду помнить эту картину всю жизнь:
Направо, за метеоплощадкой, небольшой домик с плоской крышей и шаром на ней, радар наверное. Далее еще какие-то строения, добраться до которых сегодня нет никаких сил, хотя желание огромно. Я окончательно замерз, стоя на морозе с растяжкою в руках, беру лопату у Саши - "Два Острова" (RZ9OO) - Сухарева и ожесточенно греюсь, откапывая в снегу яму для закрепления растяжки. Дизель молчит. Все остальные тоже молчат. Хочется спать. Заканчиваем с установкой антенны и отправляемся вниз. Радисты остаются распаковывать и устанавливать аппараты в надежде, что электричество все-таки удастся добыть.
Местное время, как обычно, около трех ночи. Внизу Владимир Семеныч сотоварищи готовятся ко сну и рассказывает, что пока мы были наверху, они посетили барак рядом с парком колесно-гусеничной техники. Барак оказался мастерскими и дизельной одновременно. Дизельная - сердце станции. Собственно из-за того, что нечем было ее кормить, станцию и закрыли. В небольшой комнатке рядом с машинным залом они нашли аппаратный журнал, в котором педантичный дизелист мелким почерком ежедневно отмечал температуру в системе охлаждения, напряжение в сети, еще какие-то там параметры: В день "консервации" станции через весь разворот журнала красным карандашом сделана последняя запись: "26.11.96. Все. Сливаю воду. Станции Пи...ец!" Только буквы не пропущены. Теперь вот мы свой дизель запустить не можем. Мистика, можно сказать. Укладываемся спать. Леня Сафонов, молчаливый механик экспедиции, большой специалист по разжиганию кривых паяльных ламп, услышав наш рассказ о смерти электрогенератора, молча встает и отправляется наверх:
: Леня, после плотного "общения" с дизелем, оживил генератор - сердце экспедиции. Через двенадцать часов после того, как его попытались безуспешно завести. Леня молча и странно улыбаясь ходил вокруг, крутил там чего-то, глядя на агрегат, как на одушевленное существо, и генератор сначала долго отхаркивался, а затем затарахтел-заработал и выдал первые киловатты! Леня - герой полярного дня без галстука. Вконец измотанные душевно и физически, радиолюбители валятся на единственный диван и вырубаются напрочь. Валере Сушкову (RW3GW) места на диване не достается и Валера отправляется вниз, за пенопленовым ковриком, чтобы постелить его на полу и уснуть. После бессонной ночи на Среднем и всех мучений минувшего дня и ночи ни о медведях, ни о том, что по "поверхности" настоятельно рекомендовано ходить по двое, не думается. Нет сил. Нет и напарника. Сушков доходит до нашего домика, берет здоровенный рулон пеноплена и отправляется обратно. Забирается в гору, благополучно достигает радиостанции, падает у порога и засыпает от холода и усталости, обнимая этот самый рулон пеноплена:
На его большое радиолюбительское счастье, Игорю Демьянычу Смилевцу в ту ночь не спалось. Не может спать душа зампотылу экспедиции рядом с невероятным количеством необследованных домиков и всяческого в них добра. Игорь Демьяныч встает ни свет ни заря, варит вкуснейшую гречневую кашу с тушенкою, кипятит чай, и гонимый жаждой приключений, материальных ценностей и буквально материнской заботой о голодных "верхних людях" проходит мимо радиостанции, около крыльца которой лежит полуживой Сушков. А может и полумертвый уже: Видимо, замерзал Валера недолго, так как Демьянычу на двадцатипятиградусном морозе удалось-таки растормошить его, отвести вниз, накормить согласно вышеуказанному меню, а затем уложить спать в относительном тепле, предварительно завернув в пресловутый пеноплен. В жизни всегда есть место подвигу.
В это солнечное утро Демьяныч разбудил и нас, почивавших в командирском домике, текстами вроде "Я кашу уже два раза разогревал, чай, сгущенку открыл, вставайте, а то опять остынет". Содержание текстов напомнило счастливое раннее детство и бабушку, а интонации оказались невероятно похожими на монолог медвежонка в исполнении актера Невинного из культовой картины Норштейна "Ёжик в тумане", помните: "Я и веточек можжевеловых: и варенья малинового: и креслице поставил, звезды считать:" Только ёжиком в тумане, вернее, в морозе, сегодня был Сушков. Услыхав от Демьяныча за завтраком историю о спасении Валеры, устремляемся наверх. Валера спит на полу и на внешние раздражители не реагирует. Радиолюбители уже освободили единственный диван и оживленно обсуждают происшествие. Всеобщими усилиями перекантовываем Сушкова на диван и укрываем всем, что имеем теплого. Сегодня его второй день рождения. Радио, так сказать, любительский. Придя в себя, Президент всех "Русских Робинзонов" снял с себя дорогущие часы, купленные в Арабских Эмиратах и наградил ими Демьяныча. Демьяныч было засопротивлялся, показывал именные "Командирские", которыми его, когда-то подполковника ПВО, наградило начальство, но спасенный был непреклонен. Награда настигла своего героя и прочно на нем обосновалась.
Мы идем обследовать остров Уединения дальше. Радионавигационная станция - домик с шариком на крыше пребывает в том же состоянии, что и все остальные. Бардак, развал, кучи бумаг, каких-то журналов и схем, экраны, лампы и надпись во всю стену жилой комнаты:
ВОТ К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ПО:УИЗМ НАЧАЛЬСТВА! БРОСАЕМ ВСЁ. ТОПЛИВА НЕТ. 26.11.96.
И снова буквы не пропущены:
:На отшибе, на самой окраине станции - здоровенный модерновый сборно-щитовой домина на сваях, алюминиевый какой-то, видимо, самая новая постройка. Поднимаемся на высокое крыльцо, входим и замираем не то чтобы в ужасе, но уж точно в душевном волнении: в абсолютной тишине брошенной полярной станции, в пустых комнатах гулко отдается тиканье какого-то часового механизма. Потоптавшись в нерешительности, проходим дальше. Комнаты чистые и светлые, а главное, совершенно не отсыревшие за пятилетку без людей! Видимо, построено с умом и в соответствии с новыми технологиями. Знать бы об этом раньше, поселились бы здесь, а не внизу и жили бы как в Сочи: В одной из комнат находим источник тиканья и нашего нервного напряжения: какой-то юморист прицепил к обычным советским электронным часам-будильнику здоровенный аккумулятор. Они идут уже пять лет!
Рядом с домом из снега торчат какие-то ящики. Открываем. Антенные мачты военные такие, зеленые все из себя. Мотки стального троса с изоляторами, растяжки антенные. Скромная мечта российского коротковолновика лежит себе под снегом, и не жужжит: Андрей Моисеев (UA0BA) и Паша Цветков (RV0AR) начинают обсуждать планы новой экспедиции, на барже, чтобы все можно было за один раз домой увезти. Чтобы нестабильная радиолюбительская психика не расстроилась окончательно, тихонько и незаметно уводим блаженно улыбающихся своей мечте товарищей и идем на бережок, на высокий обрывистый северный берег острова, где стоит точно такая же, как на Ушакова, автоматическая ядерная метеостанция - швабра с флюгером и пропеллером. Видно, часы с аккумулятором навеяны этой конструкцией. Вот и всё, что осталось здесь живого и функционирующего.
Завершаем наш обход в седом бараке с маяком. Барак оказался очень даже романтическим местом: здесь надували водородом и запускали в стратосферу аэрозонды. Теперь понятно, почему здоровенные ворота у него не с торца, как у всех нормальных там гаражей и прочего, а в фасадной, так сказать, части. Внутри барака залежи истлевших зондовых оболочек. А еще ярко разрисованная округлая дверь с призывной надписью "BAR", разноцветными наклейками от импортных напитков и вырезками из иностранческих журналов... По другую сторону за ажурной дверцей с красивым замочком - реалии жизни: банальный сортир класса земля-тундра с намалеванными злорадствующими рожами на стенах - черный полярный юмор. Рядом - плакат с официальными лицами Членов Политбюро ЦК КПСС и суровыми распоряжениями руководства, напоминающими о поллитровой месячной норме сухого красного вина на каждый полярный нос. В довершение - плакат в стиле "Родина-мать зовет!" - "А ты отоварил талоны?" Такой замерзший социализм...
Ветер гуляет повсюду, мерно наметая снег в распахнутые ворота и сантиметр за сантиметром утрамбовывая в вечную мерзлоту остатки былого могущества прошлого века. Вот и всё, что здесь есть. И в бараке, и на острове:
...Все-таки расслабила нас погранзастава с ее теплом и уютом! К тому же заняться здесь особо нечем. И жажда хоть какой-нибудь деятельности наводит нас на мысль отогреть нашу радиорубку окончательно. Для этого есть все предпосылки: работающий трансивер и усилитель выделяют изрядное количество тепла, мощности генератора хватает с запасом, а в каждом жилом помещении острова имеется пара-тройка электрообогревателей. Есть еще одна причина того, почему мы уже целый день сметаем с потолка тающую ледяную корочку и убираем воду с пола: аккумуляторы наших видеокамер на морозе потеряли емкость - через минуту-другую после установки их в зарядное устройство, они радостно показывают полную зарядку, а через три минуты работы уже сигнализируют о своей близкой кончине. Поэтому Женя Рассказов приволок откуда-то "козла" помощнее, дизель за окном тарахтит натужнее, все мокрые, а потолок вопреки пессимистическим прогнозам Чукова подсыхает. Вот уже и пар изо рта не идет, и всезнающий Слава Государев говорит, что это свидетельствует о повышении температуры до плюс градусов выше нуля. И откуда он все это знает?
Покончив с осушением и отоплением отправляемся в поход вокруг северной части острова, Семеныч и Смилевец, ходившие там сегодня утром, говорят, что снизу, с моря, высокий обрывистый берег выглядит очень красиво. Берем штатив, камеру, радиостанции, Славу с карабином и отправляемся в поход.
Берег действительно крут - и в прямом, и в модном смысле. Вертикальная песчаная стена метров в пятнадцать-двадцать высотой. Похоже, морской прибой постепенно отнимает у острова его территорию - под обрывом кое-где довольно высокие заснеженные бугры, обваливается берег. Отходим чуть дальше в торосы и находим медвежьи следы - обойдя каждый островной домик, оставив н одном из пыльных стекол запятую носом (наверное встал на задние лапы, уткнулся в стекло, не устоял и съехал), Хозяин отправился в поисках чего-нибудь съестного дальше. Удивительно, как совпали его и наши мысли. Мы ведь тоже каждый дом осмотрели, а теперь буквально по его следам вокруг острова идем! С другой стороны, о чем еще здесь думать... Рядом с внушительными медвежьими следами еще одни, мелкие и собачьи. Вернее, песцовые. Этот арктический шакал, конечно, не бежал рядом с медведем, а следовал на почтительном расстоянии, но четко придерживался генеральной линии, двигался, так сказать, в разрезе...
Подбираемся вплотную к живописно нависающему над морем козырьку - в этом месте рельеф острова понижается метров до шести, да еще внизу куча земли. Стенка как слоеный пирог из наносов, а внизу этого пирога целый слой древесных углей! В незапамятные допотопные времена на голом песчаном острове Уединения росли деревья и всякая всячина, в их кронах пели птицы, а внизу наверняка проживали какие-нибудь звери... Я где-то читал, что всему этому положил конец всемирный потоп. Исследователи, работающие в Арктике, находят в этих слоях замерзших животных и рыб с веточками в зубах и рыбешками в желудках. Это значит, что они умерли очень быстро, а не от старости или голодной смерти... Мы устали и находим место, где можно выбраться на поверхность острова. Ага! Видимо песцы здесь были частыми гостями - снега на продуваемой островной возвышенности почти нет и на расстоянии метров в сто друг от друга насколько хватает глаз виднеются вкопанные в землю деревянные ящики с прикованными к ним небольшими капканами. Промышлял полярный люд пушниною...
Еще одна живописная картина всеобщего запустения: колея вездеходных гусениц, оставшаяся от прежних хозяев острова ведет прямиком к высоченному обрыву над морем и исчезает... Никто, конечно, не бросался в море на вездеходе, просто берег под действием прибоя постепенно обваливается, но выглядит все это очень символично. Природа как будто старается любой ценой замести человеческие следы. Следы в никуда...
"Остров Уединения открыл норвежский шкипер-промышленник Иоганнесен в 1878 году. Впервые на него высадились моряки со шхуны "Эклипс", искавшие в 1915 году следы пропавшей без вести полярной экспедиции В.А. Русанова. Положение острова не было точно определено, и поэтому в 1930, а затем в 1932 годах, вначале ледокольный пароход "Г.Седов", а потом "Русанов", безуспешно искали этот остров там, где его обозначил Иоганнесен. Только в 1933 его обнаружил "Челюскин" и остров Уединения занял свое настоящее место на морских картах. Станцию здесь пытались построить в 1933, но судно не смогло подойти к острову из-за льдов.
В 1934 году из Архангельска отправился к Северной Земле ледокольный пароход "Садко" (тот самый, на котором через год откроют остров Ушакова!), экипажу которого надлежало построить полярную станцию на мысе Оловянном (пролив Шокальского). На борту парохода находились две смены зимовщиков: одна направлялась на остров Домашний, вторая - на мыс Оловянный".
Здесь заметим, что начальником полярной станции на Мысе Оловянный был назначен Эрнст Теодорович Кренкель, будущий радист первой дрейфующей станции СП-1, откуда и пошел счет UPOL-ам, будущий начальник Центрального радиоклуба (впоследствии его имени) и Председатель Федерации радиоспорта СССР, будущий автор радиолюбительского бестселлера "RAEM - мои позывные". И поныне радиолюбители всего мира бережно хранят редкие QSL RAEM, UPOL-..., 4K0... Интересная история...
Представляете, скажем начальником дрейфующей станции "Северный Полюс-19" был нынешний зам. Председателя Государственной думы РФ Артур Николаевич Чилингаров. Кстати он, по совместительству, еще и председатель Оргкомитета нашей экспедиционной программы "Дорога в Третье Тысячелетие". История повторяется... А начиналось все тогда.
"Трудно было ледокольному судну пробиться к берегам сурового архипелага. В 30 милях от о. Домашнего, где располагалась полярная станция, попав в тяжелый лед, пароход лег в дрейф, продолжавшийся 24 дня. Ежедневно, чтобы спасти стальной корпус корабля от напора сильных льдов, экипаж и зимовщики, участники гидрографической экспедиции, скалывали лед. Работа была изнурительной и продвигалась медленно. К концу дрейфа "Садко" вынесло на траверз острова Шмидта, за 82 параллель. На помощь ему прибыл ледокол "Ермак", который и вывел судно на чистую воду. Тогда Гавсевморпути приказало капитану А.К. Бурке выгрузить предназначавшиеся для станции на мысе Оловянном оборудование и стройматериалы на острове Уединения. 7 сентября Бурке высадил на пустынный остров партию зимовщиков в составе 18 человек: начальника зимовки С.В. Шманева, врача, двух гидрологов - Н.Т. Черниговского и А.Н. Золотова, метеоролога В.М. Бизина, двух радистов, двух механиков и девяти строительных рабочих (последние были оставлены на зимовку). После ухода "Садко" положение на острове сложилось тяжелое. Негде было укрыться от непогоды, шторм грозил смыть с берега ценные грузы, бревна дя постройки дома, фанеру, продовольствие. Но люди не дрогнул, вступили в отчаянную борьбу со стихией и вышли из нее победителями. Уже первую ночь полярники провели под крышей фанерного барака, построенного общими усилиями.
Торжественно звучит первая телеграмма С.В.Шманева Отто Юльевичу Шмидту: "Доношу: полярная станция на острове Уединения начала свою работу. Выстроен первый барак. Ваше приказание первую ночь провести под крышей выполнено. Готовим горячий ужин. Завтра начинаем передачу метеоледовых сводок".
В борьбе с суровой природой прошли вся осень, тяжелая зима, весна и часть лета. В эфир летели позывные о. Уединения. Их ловили радисты судов и обсерваторий, соседних полярных станций и новостроек Севера. Сводки ложились на синоптические карты. А.Н. Золотов вспоминает: "Поработать пришлось порядочно. Признаться, ни до этого, ни после, мне не приходилось так работать. Больше 700 тонн груза перетаскали мы с берега на площадку дома... К наступлению зимы мы закончили полностью отделку жилого дома, в котором помимо теплых комнат для жилья, были расположены научные лаборатории, красный уголок, радиорубка и амбулатория. В нашем доме мы создали себе подлинный домашний уют... После окончания полярной ночи мы решили построить своими силами машинное отделение из местного стройматериала, т.е. плавника. Плавник привозили на нартах за 6-8 киломеров. Работа эта отнимала много времени и физических сил... Через небольшой промежуток времени был подведен под крышу еще один рубленный домик".
Так в самом центре Карского моря приступила к работе полярная станция. Во второй смене полярной станции о. Уединения работали две женщины, успешно перенесшие, впрочем, не в первый раз, и полярную ночь, и пургу, и метели, и долгое одиночество, и тяжелый труд.
Ледокольный пароход "А.Сибиряков" (капитан Ю.К. Хлебников) завез на остров коров, свиней, коз и даже кур. Суровый остров мог считаться обжитым и освоенным.
Радиотелефон связал остров со всеми станциями Карского моря. Эта связь оказалась настолько хорошей, что станции острова Русского (! - наши радиолюбители "радиоткрыли" этот остров в Архипелаге Норденшельда в 1995 тем же позывным - RU0B. И вновь история повторяется...), мыса Стерлегова (!!) и о. Уединения решили отпраздновать день Красной Армии совместно, с помощью радио. Основной доклад подготовил для всех станций коллектив о. Уединения. Своими воспоминаниями о годах гражданской войны поделился полярник с о. Русского. В концерте художественной самодеятельности участвовали зимовщики всех трех станций. Почин о. Уединения был подхвачен и на других станциях. Возникло соревнование между радистами за лучшую слышимость и быструю настройку. В праздновании 1 мая участвовали уже девять полярных станций".
Статья все из того же четвертого тома "Истории открытия и освоения Северного Морского пути", обнаруженного три года назад на Среднем. Здесь, на Уединения, Валера Сушков (RW3GW) нашел третий том "Истории..." и подарил его мне. Пафос пятидесятых, когда все это писалось, не в состоянии перечеркнуть одну простую вещь: у каждого из смертных одна-единственная жизнь. И часть этой самой единственной и неповторимой жизни люди на протяжении шестидесяти лет отдавали на то, чтобы обжить пустынный остров, по-настоящему затерянный в арктических льдах. А теперь здесь только следы в никуда...
Какие-то тоскливые мысли. Наверное, обедать пора. Возвращаемся в радиорубку. Там "Ташкент" натуральный: неутомимый Рассказов где-то раздобыл электроплитку, принес со склада банки борща, законсервированного еще при советской власти, и варит из него борщ натуральный, приправляя ископаемую консерву современной тушенкой. Несмотря на соблазнительный запах и искренние заверения в съедобности изделия, от борща я отказываюсь. И не только я. Напрягает что-то борщ из прошлого тысячелетия. Кулинар вдохновляет нас своим примером. Не помогает. Идем вниз, к нехитрым испытанным и надежным разносолам Смилевца.
Работа в эфире не прекращается ни днем, ни ночью. Связь из двух комнат в домике радиостанции. В одной тепло, светло, комфорт и телефонный режим, голосом в микрофон то есть. В другой созданы все условия для того, чтобы радиолюбитель мог сполна прочувствовать все то, о чем прочитал в многочисленных книжках про бывалых полярников - собачий холод, полумрак настольной лампы и работа телеграфом, для непосвященных - ключом и морзянкой. Здесь в основном упираются Моисеев (UA0BA) и Сухарев (RZ9OO).
Есть у нас и ноутбук для супермодной пакетной и прочей цифровой связи, но она почему-то не очень популярна. Гораздо активнее компьютер используется для убийства пришельцев, зомби, гангстеров и прочего мирового зла, сосредоточенного в классике типа "DOOM 2" и "DUKE NUKEM", для непосвященных - игрушки-"стрелялки". Расправляясь с монстрами, слушаем переговоры, чтобы в случае чего быстренько включить камеру и запечатлеть что-нибудь яркое для фильма. Например, разговор с бортрадистом "Боинга", летящего из Москвы в Тель-Авив, или с рыболовным судном в северной Атлантике. А вот и легендарный Яков Семенович Лаповок (UA1FA) - в его честь именем "LAPOVOK" назвали одну из малых планет во вселенной! Вот бы ему сюда - столько радиолюбительского "железа" даром пропадает, сколько всего можно было бы из всего этого сделать...
Радиолюбитель, который провел за трансивером всю ночь напролет, является весьма интересным объектом наблюдения. Паша Цветков (RV0AR), например, хохоча показывает всем запись в аппаратном журнале, где в графе "время" стоит 25.04. Вот дописались! - смеется Паша - Двадцать пять часов, четыре минуты! Действительно смешно. Потом Паша как-то вдруг стихает:
- Нет. Это не двадцать пять ноль четыре. Это двадцать пятое апреля... Так и живем.
Рассказову никак не сидится без дела. Он решает разобрать и почистить свой "Remington", который по-прежнему стреляет только тогда, когда ему это заблагорассудится, а не тогда, когда нажимают на курок. Вместе со Славой Государевым они начинают аккуратно и очень осторожно выбивать из ружья стерженьки, на которых держится ударно-спусковой механизм. Одна за другой на чистенькой тряпочке появляются серенькие и черненькие стальные детальки. Рассказов волнуется - он не делал этого ни разу, и всецело полагается на познания Славы, который внимательно следит за процессом.
- Запоминай последовательность, ничего нелья перепутать! - стращает он Рассказова. Заруба как-то недобро улыбается, видимо, происходящее напоминает ему историю про маузер Папанина. Внутри ни разу не чищенного ружья обнаруживается не только замерзшая летняя смазка - до разборок это было основной версией нестреляния. На чистенькую тряпочку вытрясли с полстакана песку, который попал туда еще осенью девяносто девятого года, во время съемок рекламного ролика про охотников. Один из них падал в яму вместе с ружьем, а второй выпивал пиво из его рюкзака. И если в относительном сибирском тепле "Remington" с песком стрелял исправно, то на Арктическом морозе американская пушка приказала долго жить.
Юра Заруба (UA9OBA) не выдерживает и обещает подбросить Рассказову детальку. Зря. Надо было не обещать, а подбросить.
На связи Красноярск. Паша Цветков (RV0AR) радостно усаживается за трансивер и надевает наушники - идет вторая неделя нашего пребывания на островах и каждый из нас порядком соскучился по новостям из дома.
- Как...Как это случилось? - голос Паши срывается, а в дрожащих руках пляшет карандаш.
Все кидаются к трансиверу.
- Что случилось?
- RK0AXX... сгорела... шепчет Паша.
RK0AXX - коллективная радиостанция в пригороде Красноярска - поселке Творогово. Ее построили в конце семидесятых. Двухэтажная домина и десяток мачт на горе. Множество комнат - операторские, мастерские, гостиные... Куча аппаратуры. А главное - люди. Многократные чемпионы СССР и России. Там и наша Вика (RA0BM) стала чемпионкой. С первых дней существования "коллективки" Паша был там техническим директором, строил все своими руками. Потом стал ее начальником. RK0AXX cгорела дотла, до фундамента. Говорят, местные жгли прошлогоднюю траву, а сторож недоглядел... Пашу колотит озноб.
-Я же, когда уезжал, я его предупреждал... Гонял их там, чтобы смотрели...
Мы стоим вокруг не в силах сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить его страдания. Такое чувство, что умер кто-то очень близкий. Паша выходит из комнаты со слезами на глазах. Радио приносит не только хорошие вести...
За три дня работы с острова Уединения проведено уже десять тысяч связей. Радиолюбительская общественность общается с нами охотно, однако без прежнего благоговения, и мы понимаем, что пора улетать. Вертолет будет завтра утром, а сегодня вечером у нас банкет. Сварены остатки оленя, выужены из сусеков и греются на электрическом "козле" последняя пара буханок белого хлеба и тушенка, Владимир Семеныч Чуков сотоварищи обещает по радио придти со своим фирменным напитком. Валера Сушков (RW3GW) на всех известных ему языках производит в эфире очередной фурор: завтра в 3 ZULU (в переводе с радиолюбительского - гринвичское время, GMT) мы на несколько часов выйдем в эфир с одного из островов Сергея Кирова - с вертолетчиками удалось договориться о посадке, потому что эти самые острова хоть и не столь раскручены и популярны, как Ушакова, однако являются на сей момент такой же библиографической редкостью (AS-050), как и остров Уединения (AS-057), а может быть и круче. Вообще, мне кажется, что если бы с Уединения мы полетели на остров Отдыха на реке Обь в районе речного вокзала города Новосибирска, интерес к нашей экспедиции был бы столь же устойчивым. Просто потому что это НАША экспедиция. Подтверждением тому - ажиотаж на Среднем, когда звучали в эфире и FIVE UP, и TWENTY UP, и просто UP, и по штатам янки строились, и по цвету глаз...
А вот и Семеныч с чайником. Чайник раритетный, местный, времен моего раннего детства, здоровенный, с изящным носиком в форме буквы S. Разливая по стаканам какую-то мутноватую жидкость, Чуков рассказывает об ингредиентах своего полярного глинтвейна. Насколько я понял, они могут быть самыми разными, в зависимости от того, что есть в рюкзаке. Главное, чтобы наличествовали там спирт и сахар. Сегодня помимо этого, в состав чуковского напитка вошли мороженные лимоны и припасенная специального длдя этого торжественного момента баночка клюквенного варенья. Все сие было смешано и разогрето, и в отличие от холоднющей водки, которая за всю экспедицию так нам ни разу и не пошла, разливается по кровеносной и лимфатической системам приятственным огнем, вызывая радость на лицах и изжогу в желудках. Семеныч говорит, что во время своих пеших переходов к Северному полюсу и далее, он заваривал эту биологически активную добавку каждый вечер, перед ночевкой, а его спутники признавались ему, что терпят чудовищные лишения экстремального туризма исключительно ради стаканчика вожделенной горячей жидкости на ночь. Охотно верится.
Осиротевший трансивер жалобно шипит и посвистывает. Но его неутомимые жрецы, те самые, что кутали его в собственные теплые вещи, любовно крутили его ручки и нежно нажимали его многочисленные кнопки, сидят к нему спиной и не обращают на него никакого внимания. Жрецы глушат глинтвейн. И вдруг к горемычному трансиверу подсаживается наш Фрик! Тихий и незаметный стеснительный Андрей Фрик (RX9ULT), которого все это время не могли заставить поработать в эфире - видимо корифеев стеснялся - сейчас под воздействием паров все того же глинтвейна Чукова наш Фрик цепляет к трансиверу телеграфный ключ, надевает наушники и левой (!) рукой начинает выстукивать позывной экспедиции. Народ бросает пить и с интересом наблюдает за происходящим. Тут же отзываются несколько немцев. Андрей немного теряется - давно он этим не баловался. Ему на помощь приходит Сухарев (RZ9OO) и через четырнадцать Фриковских связей в эфире возникает такой pile up, что вызванный из-за стола Андрей Моисеев (UA0BA) разгребает его в течение последующего часа. Вот такой он, видеооператор наш застенчивый!
...Вертолет загружается на горе у радиостанции и перебирается к нам. На борту пассажиры - семья полярников с острова Голомянного. Улетают на Большую землю. Мальчишка лет восьми жил на маленькой станции вместе с родителями. Школой была мама, друзьями - метеорологи, вертолетчики и радисты... Старый бортмеханик нашей "вертушки" сокрушенно качает головой:
- Закроют теперь на Голомянном станцию.
- Почему? - интересуюсь я.
- Примета такая, женщина со станции уезжает.
Я окончательно заинтригован.
- Причем здесь женщина?
- Как причем? Пока женщина на станции есть, мужики держатся, не пьют сильно, а как уезжает - они и разбалтываются, за дизелями как надо не следят. Ну и закрывают...
Стройность логического построения конечно небесспорна, но где-то в глубине души чувствую, что это она, сермяжная правда жизни, и глупых вопросов больше не задаю.
Свободного пространства в вертолете еще меньше чем было. Все-таки на троих больше, да и все их нехитрое имущество здесь же. Поэтому я лежу на рюкзаках где-то под несущим винтом, упираясь коленями в потолок и радостно засыпаю - надо наверстать потери, сегодня мы поднялись гораздо раньше трех часов дня...
Очередной кусок замороженной суши, на котором мы сейчас совершим радиолюбительский подвиг, именуется островом Исаченко. В девяносто третьем здесь немного поработал в любительском эфире полярный "летающий радист" Петр Костров - RA0BK. На его счету около сотни связей с Исаченко. Да еще лет двадцать-двадцать пять назад пара радистов-метеорологов работали здесь. Теперь, если нам повезет, связей отсюда будет больше.
Очередной исторический анекдот на полярную тему: "Побывавший в этом районе в 1930 году ледокольный пароход "Седов" не обнаружил остров Уединения, (неверно нанесенный на карту норвежцем Иоганнесеном) хотя и открыл здесь землю, названную о. Исаченко".
Любимая и единственная "История открытия и освоения..." упоминает о профессоре-микробиологе Б.Л. Исаченко лишь единожды - в связи с созданием в 1924 по предложению Фритьофа Нансена международного Общества по изучению Арктики при помощи воздушного корабля - "Аэроарктика". Исаченко возглавлял советское отделение "Аэроарктики". Сегодня воздушный корабль - основное средство заполярного передвижения. А тогда, в двадцатые, это было наверное очень передовой мыслью. Анекдот продолжается:
"В 1935 г. здесь работала первая специальная гидрографическая экспедиция на ледокольном пароходе "Малыгин" под руководством И.А. Киреева... Исследования показали, что о. Исаченко находится приблизительно в 15 милях к востоку от места, изображенного на карте..."
Тяжела и неказиста она, жизнь без GPS. Почему-то вспомнилась история, как Заруба искал остров Ионы в 1990 (EK0AC). Доплавались до того, что по всем расчетам выходило, что по карте море уже кончилось!
Наш оранжевый воздушный корабль эстетично смотрится на фоне ровной снежной поверхности, плавно и незаметно переходящей в молочно-белое небо. Погодка не фонтан. На подвиг у нас есть часа два, поэтому отряд радиолюбителей демонстрирует остальным выполнение скоростного норматива "развертывание шека (рабочего места радиолюбителя) на голом месте в полярных условиях". На льду мгновенно появляется маленькая палатка, рядом с ней в снег втыкают блестящую и рогатую антенну "CUSHCRAFT"- R8 с российским флагом на вершине, дизель уже тарахтит - урок Уединения усвоен. И через каких-нибудь двадцать минут Валера Сушков (RW3GW), преисполненный сознанием величия исторического момента, посылает в эфир обещанные вчера позывные:
- RU0B/P
Что здесь началось! Европа, где в этот самый момент было что-то около пяти утра (мы опоздали насчет 3 ZULU), взорвалась сотнями голосов, хрипящих от экзальтации и фединга. Сушков торжествовал. Он выстреливал в эфир слова с какой-то нечеловеческой быстротой, и выуживая обрывки позывных там, где мне слышался лишь сплошной шум и свист, и успевал записывать их в аппаратный журнал в тот момент, когда уже произносил следующий рапорт. Ни одного лишнего движения. Колоссальное напряжение каждой клеточки мозга. Для него не существовало сейчас ни мороза, ни ветра, ни усталости, никого и ничего, кроме этого свиста и хрипа. Это был один из тех моментов, ради которых стоит жить. Это был его звездный час.
От созерцания этого действа нас отвлекает суровая и почетная необходимость снимать кино. В паре сотен метров от нашей палатки, за снежной дюной виднеются крыши полярной станции. Почему-то нам уже наплевать на медведей, мы даже злы на них - за две недели пребывания в самой что ни на есть арктической глуши мы увидели лишь одного.
Станция небольшая, домиков шесть. Сергей Михалыч Полетаев сказал, что ее вывозили организованно, сделали несколько рейсов, поэтому здесь не возникает того пронзительного чувства вещей, вдруг как-то разом осиротевших... Снегу гораздо больше, чем на Уединения, все заметено основательно, особенно главная улица между домами. Доступен лишь чердак какого-то большого склада, где как, обычно, хранятся самые ценные книги. Например, Строевой Устав Вооруженных Сил СССР 1947 года рождения. На титульном листе, под названием, русским по белому пропечатано:
Утверждено министром Вооруженных Сил СССР Генералиссимусом Советского Союза И.В. Сталиным.
Интересно, зачем строевой устав на полярной станции? Здесь же старый чемодан с нехитрыми игрушками образца годов шестидесятых. Автобус, солдатики, маленький пугач - медная трубка на деревянной ручке и такая же маленькая деревянная ручная граната. Наверное у каждого есть такой чемодан. По-моему, это очень важная вещь. Настолько же важная, как родительский дом, где ты сделал первые шаги. Почему они его оставили? Возвращаемся. У палаточки с трансивером Юра Заруба (UA9OBA) объясняет причину невообразимого ажиотажа в эфире:
- В радиолюбительском мире есть тысячи полторы самых крутых. А за пару часов мы сможем связаться максимум с четырьмя-пятью сотнями. Те, кому повезет установить с нами связь, приподнимут свой рейтинг по отношению к остальным и станут еще круче. А в невезучих не хочет остаться никто. Поэтому и не спят этой ночью в Европе, из усилителей выжимают максимум и перекрикивают друг друга, позабыв о приличиях...
Погода портится. Посыпался мелкий снег - ветер пригнал откуда-то неслабенький заряд. Владимир Семеныч Чуков прилег у палаточки на снежок и задремал под изумленные взгляды окружающих. Какая-то ненормальная невосприимчивость к холоду. Мы расспрашиваем Полетаева об арктической жизни. Оказывается остров Уединения, вызвавший наши восторги размахом полярной станции - цветочки. Ничего особенного. Обыкновенная метеостанция. На острове Хейса, например, существовала так называемая метеорологическая обсерватория. Так там по четвергам ракеты в космос запускали. Вместо воздушных шариков. Целый город... Тут из палатки в состоянии аффекта вылетает Валера Сушков и со скоростью, близкой к звуковой, выдает:
- Все. Накрылось прохождение. Как выключили. Просто ничего нет!
Его слегка потряхивает. За час работы он провел триста связей. Триста разделить на шестьдесят, получаем пять связей в минуту. Шестьдесят секунд разделить на пять связей... Я бы не поверил, что такое возможно, если бы не видел, как это было...
Полетаев молча смотрит на часы и на небо. Наша Виктория (RA0BM) все понимает. Решено улетать, если через пять-десять минут прохождение не восстановится. "Хэмы" (радиолюбители то есть) в трансе. Все-таки настиг нас "глухер" (непрохождение радиоволн), настиг под конец. Ну да ничего не поделаешь, и так всю экспедицию везло... Андрей Моисеев (UA0BA) забирается в палатку и выходит оттуда через минуту.
- Ну как?
Моисеев кивает на работающую видеокамеру и свирепо улыбается:
- Сказал бы я как...
Культурный.
Паломничество к трансиверу скорбящих радиолюбителей продолжается. Вслед за Моисеевым в палаточку влез Сухарев (RZ9OO). Минутная стрелка медленно убивает последние надежды. Видимо нашей славной экспедиции суждено закончиться так же, как и начаться - в безуспешных попытках пробиться сквозь полный непроход...
Полог палатки отлетает в сторону:
- Есть! Поехало!
Связь восстановилась также неожиданно, как и пропала - таковы "сюрпризы" арктического прохождения радиоволн. И вновь нам повезло...
Продолжение следует...
|